Сегодня состоится встреча с адвокатами по поводу папиного завещания. Ничего хорошего ждать не приходится, главным образом из-за присутствия Хизер. После похорон она ни разу о себе не напомнила, чем очень меня порадовала. Хочется верить, что серьезных драм сегодня не случится, и все же больно думать о предстоящем разделе папиного состояния. К тому же это еще одно напоминание об окончательности утраты. Наверное, никогда не смогу привыкнуть к отсутствию самого дорогого человека.

Адвокатская контора «Бернстайн, Готлиб и Кратчер» находится в Беверли-Хиллз, на Кэнон-драйв, между дорогим обувным магазином и рестораном со столиками на тротуаре. На кирпичной стене блестит медная табличка, а в холле журчит фонтан. К счастью, сразу нахожу место для парковки и благодарю парковочных богов: очень боялась опоздать. С утра Стивен закидал поручениями, а когда я оперативно справилась со всеми делами, очень неохотно отпустил до конца рабочего дня.

Эшли появляется почти одновременно со мной, и мы сердечно обнимаемся в холле.

— Это ведь ненадолго, правда? — спрашиваю я. Брат — юрист и отлично разбирается в подобных процедурах.

— Думаю, да. Чистая формальность, — отвечает он.

— Хорошо, а то я договорилась встретиться за ленчем с Лиззи и Беллой.

— Как ты? — заботливо спрашивает Эшли, пока поднимаемся на второй этаж, в офис Александра Бернстайна. Он, конечно, не самый эмоциональный собеседник, но зато надежный старший брат.

— Кажется, ничего, — отвечаю я. — Во всяком случае, лучше, чем в первое время. Прости, что расклеилась из-за Лидии.

— Ничего страшного. — Эшли улыбается.

— А ты как?

— Я-то в порядке. — Скорее всего, больше все равно не удастся добиться ни слова.

Офис Бернстайна оказывается просторной комнатой с дубовыми панелями на стенах, толстым мягким ковром на полу и темно-синими бархатными шторами на окнах. Посреди комнаты стоит большой стол, напротив — несколько кожаных кресел. Вся эта солидная мебель пустует. Подхожу к окну и смотрю вниз, на ресторанные столики. Официантка подает салаты и белое вино молодой паре, которая отчаянно ссорится. Интересно, из-за чего ругаются другие? Должно быть, кто-то изменил. Скорее всего, мужчина. Мужчины изменяют гораздо чаще.

Размышления прерывает появление Хизер. На ней светло-розовые спортивные штаны и белая футболка — костюм, совершенно неуместный в офисе адвоката. Признаки беременности уже заметны.

— Привет, — жизнерадостно здоровается она, как будто все собрались на пикник. Мы с Эшли вежливо улыбаемся, и мачеха устраивается в одном из кожаных кресел. Александр Бернстайн входит следом за ней, представляется и со всеми по очереди здоровается за руку.

— А мисс Лидию Сэш мы сегодня увидим? — спрашивает он, садясь за стол. Адвокат — человек средних лет, с коротко подстриженными светлыми волосами, в рубашке с коротким рукавом и с профессионально бесстрастными манерами. Почему-то казалось, что он должен быть старше. Эшли объясняет, что Лидия не захотела снова лететь из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. — Очень хорошо, — невозмутимо провозглашает адвокат. — В таком случае начнем.

Достает из ящика стола коричневую папку.

— Дело в том, что закон не требует официального чтения завещания после смерти завещателя, — поясняет он. — Единственное условие, которое выдвигает законодательство, заключается в том, чтобы документ прошел регистрацию у секретаря того округа, в котором проживал умерший. Каждый из вас может получить копию завещания. — Он встает, церемонно обходит вокруг стола и лично вручает каждому из нас копию. Его кожаные туфли безупречно начищены и блестят так же самодовольно, как и лицо. — Однако наша встреча необходима, поскольку завещательные распоряжения нельзя считать однозначными и определенными. — Он возвращается на свое место, кладет руки на стол и переплетает пальцы. — Вы увидите, что завещатель намеревался разделить состояние между всеми своими наследниками. Миссис Хизер Сэш и ее дети должны получить дом здесь, в Калифорнии. Им же достается доход с полиса страхования жизни. Остальные объекты недвижимости, а именно дом в Англии и квартиру в Нью-Йорке, предполагается продать. Вырученные суммы вместе с иными инвестициями, авторскими отчислениями и полагающимися процентами должны быть поделены в равных долях между мисс Лидией Сэш, мистером Эшли Сэшем, мисс Перл Сэш и мистером Кейси Сэшем.

Я незаметно, но с облегчением вздыхаю. Никогда не сомневалась в справедливости папы, и все же в глубине души таился страх, что после грандиозного скандала он мог забыть о Лидии. Судя по ее отсутствию, она опасалась того же. Но я всегда знала, что папа любил сестру, — просто знала, и все.

— Однако существует проблема. — Мистер Бернстайн значительно покашливает. С улицы доносится рев мотоцикла. — К сожалению, налоговые дела завещателя не урегулированы. Налоговое управление США имеет к мистеру Сэшу серьезные претензии, которые, боюсь, не так-то просто устранить. — Хизер благосклонно улыбается, однако на лице Эшли мгновенно возникает озабоченное выражение. — И это еще не все, — продолжает адвокат. — Иск выдвигает также фирма «Деф рекордз», выплатившая крупный аванс в счет будущих авторских отчислений. Есть и другие кредиторы: они перечислены на обратной стороне тех документов, которые я вам раздал.

Все мы дружно переворачиваем листы. Смотрю на цифры и ничего не понимаю. Суммы достигают десятков миллионов.

— Сколько всего должен отец? — деловито осведомляется Эшли. Брат наверняка знает, что серьезных проблем не возникнет. Папа был богатым человеком. Просто заплатим долги, а остальные деньги и имущество поделим.

— Боюсь, на данном этапе трудно произвести даже примерную оценку, — отвечает Бернстайн, задумчиво потирая подбородок. — Налоговое управление преследовало мистера Сэша много лет. Вполне возможно, речь идет об очень крупных суммах.

— Означает ли это, что он был банкротом? — спрашивает Хизер, благодушие и жизнерадостность которой заметно блекнут.

— Это означает, что люди, наследующие имущество несостоятельного должника, одновременно приобретают ответственность перед кредиторами, налоговым управлением и государством, — официально заявляет Бернстайн.

— Так что же, нам еще и долги придется платить?! — пронзительно визжит мачеха.

— Боюсь, что так.

— О Господи! — Возглас полон отчаяния.

— Вполне возможно, если продажа остального имущества не покроет долгов, дом в Калифорнии тоже придется продать, — продолжает адвокат. — Мы имеем дело с налоговым управлением США…

— Но это несправедливо! — Хизер вскакивает и начинает нервно ходить по комнате. — Гевин был богат, ведь диски продавались миллионами!

— Действительно, авторские отчисления, должно быть, покроют значительную часть долга, — поддерживает Эшли. — Они ведь продолжают поступать и приносить доход.

— Не забывайте о том, что самые популярные песни ваш отец написал не сам. Если бы автором был он, ситуация складывалась бы совсем иначе.

— А гонорар исполнителя?

— Вы когда-нибудь видели давний контракт, который мистер Сэш заключил с фирмой звукозаписи? — вкрадчиво интересуется адвокат. — Боюсь, менеджер был нечестным человеком и подсунул ужасную, несправедливую сделку. Зато себе начислил абсурдно большие проценты. Сегодня такой контракт просто не мог бы существовать. Доля вашего отца оказалась ничтожной. Последующие договоры были заключены прилично, в его пользу, но к тому времени главные хиты уже состоялись.

— Хотите ли вы сказать, что никакого наследства не существует? — уточняю я, стараясь выразиться как можно яснее.

— Боюсь, что так. По крайней мере, в настоящий момент, — отвечает Бернстайн чуть более жизнерадостно, чем хотелось бы. — Разумеется, мы будем работать, бороться и постараемся спасти все, что возможно. В том случае… — он откашливается, — в том случае, если вы пожелаете продолжить сотрудничество и вновь наймете нас в качестве поверенных. Для этого необходимо подписать директивное