И она бледнеет: становится бледной даже под слоем косметики, даже под струями красно-чёрного света, и снова сводит ноги вместе. Кидает сигарету мне в пиво и говорит:
– У тебя с женщинами одна больная тема, – и уходит вдоль по сцене к следующему парню.
Ору ей вслед:
– Каждая женщина – просто задача с очередным условием!
По-прежнему держа в руке пробку, Дэнни хватает моё пиво и просит:
– Братан, не переводи… – потом сливает всё, кроме промокшего бычка, в свой стакан. Сообщает мне. – Твоя мама много рассказывает про какого-то доктора Маршалла. Говорит, он пообещал вернуть ей молодость, – продолжает. – Но только если ты согласишься сотрудничать.
А я отвечаю:
– Она. Это доктор Пэйж Маршалл. Она женщина.
Демонстрирует себя следующая пациентка, курчавая брюнетка, возрастом около двадцати пяти лет, проявляя признаки возможной недостаточности фолиевой кислоты: язык у неё красный и блестящий на вид, живот слегка рыхлый, глаза остекленевшие. Я спрашиваю – можно ли прослушать её сердце. На предмет пальпации. На предмет учащённого сердцебиения. Не было ли у неё случаев тошноты или поноса?
– Братан? – зовёт Дэнни.
Вопросы, которые следует задать о боли, это ХОМОПРОС: Характер, Описание приступов, Местоположение, Обострение, Продолжительность, Распространение, Облегчение и Сопутствующие симптомы.
Дэнни повторяет:
– Братан?
Бактерия под названием
– Братан? – зовёт Дэнни.
Заболевания, которые мать может передать потомству, это ЦИТРУС: Цитомегаловирус, Иные (имеется в виду герпес и ВИЧ), Токсоплазмоз, РУбелла и Сифилис. Поможет, если представить себе, как мать
Яблоко от яблони.
Дэнни щёлкает пальцами у меня под носом.
– Что за дела с тобой? С чего ты докатился до такого?
С того, что всё это правда. В таком мире живём мы с вами. Было дело, сдавал я ВТМК. Вступительный Тест Медицинского Колледжа. Я проучился на государственном медфакультете достаточно, чтобы знать: родинка – это совсем не просто родинка. Что обычная головная боль значит опухоль мозга, – значит двоящееся зрение, оцепенение, рвоту, за которыми следуют припадки, сонливость, смерь.
Лёгкая мышечная конвульсия значит бешенство, – значит мышечные судороги, жажду, помешательство и слюнотечение, за которыми следуют припадки, кома, смерть. Прыщи означают кисту яичников. Чувство лёгкой усталости означает туберкулёз. Налитые кровью глаза означают менингит. Сонливость – первый признак брюшного тифа. Мушки перед глазами, которые можно наблюдать в солнечный день, означают, что у тебя отслаивается сетчатка. Ты слепнешь.
– Видишь, какие у неё ногти на руках, – сообщаю Дэнни. – Верный признак рака лёгких.
Сбивчивость означает, что накрылись почки, серьёзную почечную недостаточность.
Всему этому учат в рамках курса лабораторной диагностики, на втором году медфака. Узнаёшь всё это – и назад дорога закрыта.
Простой синяк означает цирроз печени. Отрыжка значит рак прямой кишки, рак пищевода, или, в самом лучшем случае, язву желудка.
Каждое дуновение ветерка словно шепчет слова “чешуйчатая карцинома”.
Птички на деревьях словно щебечут “гистоплазмоз”.
В любом раздетом человеке видишь пациента. У танцовщицы могут быть ясные красивые глаза и твёрдые коричневые соски, но если запах изо рта плохой – тогда у неё лейкемия. У танцовщицы могут быть густые, длинные, чистые на вид волосы, но если она чешет голову – тогда у неё лимфома Годжкина.
Дэнни страница за страницей заполняет свою планшетку набросками фигур: прекрасными улыбающимися женщинами; худенькими женщинами, которые шлют ему воздушные поцелуи; женщинами, лица у которых склонены, но глаза подняты на него и смотрят сквозь упавшие волосы.
– Потеря чувства вкуса, – сообщаю Дэнни. – Значит рак ротовой полости.
А Дэнни, не глядя на меня, переводя взгляд туда-обратно между своим наброском и очередной танцовщицей, отзывается:
– Тогда, братан, у тебя такой рак уже давно.
Даже если мама умрёт, не уверен, захочется ли мне возвращаться и восстанавливаться до истечения срока пересдачи долгов. Я и так уже знаю куда больше того, с чем можно спокойно жить.
После того, как узнаешь про все вещи, которые могут выйти из строя, жизнь твоя становится не столько жизнью, сколько ожиданием. Рака. Слабоумия. Каждый раз как взглянешь в зеркало, сразу изучаешь себя на предмет красной сыпи, которая значит опоясывающий лишай.
Теперь себя демонстрирует следующая пациентка, ещё одна блондинка, худенькая, – быть может, даже слишком худая. Опухоль позвоночника, скорее всего. Если в наличии головная боль, лёгкий жар, воспалённое горло – у неё полиартрит.
– Давай вот так, – кричит ей Дэнни, прикрывая свои очки ладонями.
Пациентка слушается.
– Красота, – отмечает Дэнни, быстро делая набросок. – Как насчёт немного приоткрыть рот?
И она слушается.
– Братан, – говорит он. – Студийные модели
А я вижу только, что она не особо хорошо танцует, и, стопудово – такая координационная недостаточность означает амиотрофический поперечный склероз.
Ребром ладони Дэнни размазывает следы жжёной пробки, чтобы добавить тень и глубину. На рисунке женщина со сцены, закрывшая глаза руками, слегка приоткрывшая рот, – и Дэнни быстро добавляет штрихи; его взгляд возвращается к женщине ухватить новые подробности: её пупок, изгиб её бёдер. Претензия у меня одна: Дэнни рисует женщин не такими, как они выглядят на самом деле. По версии Дэнни рыхлые бёдра у одних женщин кажутся каменно-твёрдыми. Мешковатые глаза у других женщин станут ясными и оттенёнными снизу.
– У тебя деньжат не осталось, братан? – спрашивает Дэнни. – Не хочу, чтобы она прямо сейчас отвалила.
Но я без гроша, и девчонка уходит вдоль по сцене к следующему парню.
– Давай глянем, Пикассо, – говорю ему.
А Дэнни трёт себя под глазом, оставляя большое пятно сажи. Потом наклоняет планшетку, чтобы мне стало видно обнажённую женщину, закрывшую руками глаза, гладкую и туго натянутую от мышц: ничто в её внешнем виде не изгажено гравитацией, ультрафиолетом или плохим питанием. Она крепкая, но мягкая. Выгнутая, но расслабленная. Она полностью невозможна с физической точки зрения.
– Братан, – говорю. – Больно молодой она у тебя вышла.
Следующая пациентка – снова Шерри Дайкири, возвращается к нам, уже не улыбаясь, – туго всасывает одну щёку и спрашивает меня:
