— Генерал-майор.

— Вырос, значит. Была одна власть — а стала другая власть?

— Так. Знаешь, рафик, что с Крючковым стало?

— Знаю, как не знать. Угрожаешь?

— Предупреждаю. Ты ведь из-за этого переметнуться решил, а? Мятеж устроил, американцев позвал. Из-за этого?

— Из-за этого, не из-за этого… какая сейчас разница, мушавер? Говори, чего надо, и уходи, не… беспокой душу.

— По-русски правильно — не рви душу.

— А ты что, русский, мушавер? Разве так?

— Русский. Русский азербайджанского происхождения. Мы все здесь — русские. Так что, давай прямо, рафик. Говорить будешь?

— Нет.

— Почему?

— Если молчать буду — убьют только меня. Если заговорю — всю семью вырежут, до последнего человека.

— Это ту, которую ты в Югославии держишь? Хочешь, адресок назову?

Бывший генеральный секретарь ЦК НДПА хотел было броситься, но моментально понял — бесполезно. Этого убьешь, другие придут. Нет им числа.

Все замарались, все. И каждому выгребать — по делам его.

— Сам понимаешь, рафик, выбора у тебя нет. Мы, по крайней мере, тебя живым хранить будем. До последнего. Нам свидетель нужен. Я ведь догадываюсь, что там люди — которых словом не свалить.

— Их ничем не свалить.

— Ошибаешься, рафик. Крючков так думал — и где он теперь. Чебриков так думал — и где он теперь. Горбач так думал — и где он теперь? Скверну надо — каленым железом. Иначе нельзя, зараза пойдет. Так что думай, рафик, прямо сейчас думай, времени нет ни минуты. Сыграешь — дадим документы, семью поселим в тихом месте… будешь век свой коротать где-нибудь… подальше от глаз. А врагов твоих — похоронят с тремя залпами. Ну?

— Нет.

— Как знаешь. Завтра передадим тебя ХАД, как положено. Посмотрим, доживешь ли до суда. Бывай, рафик, мне еще твоего брата сыскать надо. Может, он умнее окажется, чем ты.

Москвич встал, пошел к двери…

— Стой! — не выдержал бывший генсек, когда тот уже взялся за ручку — какие будут гарантии мушавер?

— Моих слов тебе недостаточно?

— Человек хозяин своего слова. Захотел дал, захотел взял.

— А слово Председателя Президиума Верховного Совета Союза СССР тебе весомее будет? Хочешь — сейчас к вертушке пройдем?

Бывший генсек немного подумал, потом обреченно махнул рукой. Сильный и крепкий в начале разговора сейчас, он как-то сдулся, съежился, кажется, что даже стал меньше. Он сломался…

— Говори свои вопросы, мушавер. Скажу…

Москвич достал из кармана небольшой японский диктофон — чертовски удобная штука. Вставил две пальчиковые батарейки, сказал «Раз, раз», переключил и послушал как звучит. Звучало нормально. Тогда он положил диктофон на стол, поставил стул напротив.

— Сегодня шестнадцатое мая одна тысяча девятьсот девяностого года, шесть часов одиннадцать минут по московскому времени. Я, генерал-лейтенант государственной безопасности Аскеров Эльхан Абдулович, находясь в помещении ленинской комнаты авиабазы Баграм Демократическая Республика Афганистан, провожу допрос задержанного Мохаммеда Наджибуллы, бывшего генерального секретаря ЦК НДПА. Назовите свое имя.

— Мохаммед Ахтар Наджибулла.

— Вы клянетесь говорить правду и только правду?

— Клянусь, мушавер, клянусь — сказал бывший генеральный секретарь.

— Тогда вопрос первый. Когда вам впервые предложили участвовать в поставках в Советский союз героина?

— В апреле восьмидесятого года это было.

— Кто предложил вам участвовать в схеме поставок?

— А то ты не знаешь, мушавер.

— Рафик генеральный секретарь, я может, и знаю, но вы должны назвать это имя сами. Вы знаете процедуру не хуже меня.

— Двое пришли. Птицын и Кулаков. Прямо в кабинет. В открытую.

— Вы имеете в виду генерал-лейтенанта ГРУ, советника при Генеральном штабе армии ДРА Птицына Владимира Александровича и полковника КГБ, главного военного советника при Корпусе погранвойск ДРА Кулакова Петра Борисовича?

— Их самых, рафик мушавер. Их самых. Только Птицын тогда еще полковником был, а Кулаков — он не просто главным военным советником при погранвойсках был. Он тут личным представителем Андропова вашего был… он и заварил всю эту кашу…

— Почему вы согласились принять участие в заведомо преступных действиях Птицына и Кулакова?

Наджибулла усмехнулся в усы.

— Глупые вопросы, мушавер задаешь. Попробовал бы я не согласиться. Они ведь не просто так пришли. А от Кармаля.

— От генерального секретаря ЦК НДПА Бабрака Кармаля?

— А что, еще один Кармаль есть? От него и пришли. Если бы я отказался — на ХАД другого бы поставили, а меня… в лучшем случае в отставку. А то и… работа то опасная, в Кабуле уже тогда было неспокойно.

— Бабрак Кармаль знал о поставках героина в Советский союз?

— А как не знать? Знал, еще как знал. Только наркоту эту — не в Советский союз поставляли. В Советский союз маковая соломка шла… конопли немного. Остальное дальше шло.

— Куда шло?

— А вот этого я не скажу, мушавер. Не скажу, как не проси.

Аскеров, «Москвич» — не стал настаивать.

— Хорошо. Вопрос второй — откуда вы брали наркотические вещества?

— Выращивали, откуда же еще.

— Поясните, пожалуйста, смысл слова «выращивали».

— Делянки были, мушавер. Сначала немного, потом больше. Далеко… ваши солдаты туда не совались. Госхозы[66] под это дело создавались. Договорные районы. Ну а часть… конечно оттуда.

— Оттуда — это откуда? Выражайтесь точнее.

— Оттуда — это с той стороны границы.

— С кем именно вы контактировали из членов Пешаварской семерки для покупки наркотиков?

— Хекматьяр, Раббани… Они все время и грызлись из-за того, что у одних доход был, у других его не было. Обидно, понимаешь.

— Вы имеете в виду доход от наркоторговли, так? Так.

— Следующий вопрос — расскажите, каким образом были организованы поставки в Советский Союз наркотиков?

— Как… Была специальная группа в составе ХАД. У нее вертолеты были. Забирали наркотик, доставляли в Баграм. Там принимала советская сторона.

— Кто именно принимал наркотик в Баграме?

— Был тут человек… Фамилия… Черевицкий, кажется. Но ты его не ищи. Убили его.