Ну… он сильно напивался. Терял над собой контроль. Такое часто бывает при алкоголизме. Все социальные запреты и табу рушатся. Да он и не виноват. Виновата сама жизнь.

Мать в задумчивости наблюдала за ними. Ее руки были покрыты многочисленными рубцами от слабовольных попыток самоубийств. В отличие от дочери, она уже давно не могла отличить реальность от выдумки. Она прошла на кухню, достала тряпку из-под раковины и стала стирать жир с пола. Она старалась не мешать мужу. Отец прорычал — соси!

Встать, суд идет. Ей разрешили не ходить на суд. В любом случае, все показания были записаны на видео пленку. Репортеров к ней тоже почти не подпускали. Когда твой папа первый раз притрагивался к тебе? Суд постановляет приговорить Химичева Михаила Леонидовича к шести годам лишения свободы. Радости нет. Ей уже все равно.

А кто твой отец? У меня нет отца. Они с мамой развелись, когда мне было тринадцать. Черная тайна душила ее изнутри. Ей было все равно. Уже все равно. Хотя… после этого она никому не разрешала дотрагиваться до себя. Это было неприятно.

Так ты пойдешь?

На балет? Давай сходим. Прости, Коля, просто у меня какое-то гадкое настроение, знаешь из тех дней, когда солнце не греет. Конечно, давай сходим.

Ну, тогда я позвоню тебе в пятницу.

Конечно.

Пока.

Пока.

Six

Белый принц, я жду тебя.

Ночное прохладное небо. Луна. Звезды. Шелест деревьев. Свежесть и спокойствие. Рита шла по лесной тропинке навстречу морским волнам, шум воды манил ее. Огромные волны пенились у берега пляжа. Она сняла ботинки и пошла по воде. Она в задумчивости смотрела вниз. Когда каждую секунду жизни ты тратишь на то, чтобы забыть все, что с тобой произошло ранее… это плохо, да? Кто говорил, что психика человека может выдержать все? Кто говорил, что одно событие или действие само собой не может перевернуть жизнь человека? Перламутровые рыбки, музыка природы… ничего больше не имело значения, все это не создавало должного эффекта. Ладно. Искать виновных — бессмысленное занятие.

Белый принц, иди ко мне.

Внезапно вдалеке раздался еле слышимый всплеск. Рита обернулась и увидела крохотное белое пятнышко на горизонте. Она прищурилась, стараясь разобрать очертания этого предмета. Он приближался к ней. Сердце Риты замерло. Неужели это… он?

Прошло несколько секунд, но она уже могла угадать его очертания. Это был конь. Белый конь, который летел к ней. Ее принц, она еще не могла его разглядеть, но он приближался к ней. Через минуту она сможет увидеть его, через минуту привычный ход ее жизни, каждодневность бытия, исчезнет, порочный круг прервется, и она, наконец, сможет улыбнуться, не боясь заплакать.

Ее губы затряслись в предчувствии счастливого конца, она распахнула объятья этому рыцарю, который пришел к ней на помощь не из корысти, а из любви к жизни, не ставя условий, скрытых или явных, просто так. Как давно никто ничего не делал просто так.

Внезапный резкий вопль заставил ее проснуться. Она вскочила с кровати и побежала в комнату матери. Мать, вывернувшись на кровати опять истошно орала. Ну что ты, мама. Это всего лишь сон. Его нет. Его уже давно нет. Спи. Спи. Мать смотрела на нее невидящими глазами, из открытого рта капала слюна. Рита заплакала.

Seven

Твоя жизнь не так уж плоха. Рита внимательно смотрела на себя в зеркало. Худое, измученное лицо, легкие морщинки у глаз, усталый взгляд. Она попыталась улыбнуться. Представь себе, что у тебя не было ноги или бы был рак крови. Ты красива, молода, умна, у тебя есть все то, что необходимо для того, чтобы построить свою жизнь, создать хорошую жизнь. Она часто говорила сама с собой, эта игра в хорошего полицейского — плохого полицейского была одним из немногих оставшихся у нее развлечений. Ты можешь все. Осталось только захотеть. Ведь ты хочешь красивого мужа, который хорош в постели, умен и предан, хочешь домашнего уюта, дорогую стиральную машину, послушных детей, собачку на привязи, видео центр, модной музыки, дорогих шмоток, выписывать глянцевые журналы, ходить к известным модельерам, сделать карьеру, получать хорошие деньги, болтать с подружками ни о чем, кушать тортики и мороженое, загорать на солнце, ходить в бассейн, ездить на лыжах в Альпах, финскую мебель, шикарный автомобиль, смысла в жизни. Через все эти побрякушки и дешевые желания ты хочешь отгородить себя от себя самой, получить устойчивость в жизни, устойчивость, которой ты никогда не чувствовала. Надуманные цели, дешевые цели, бездарные, прогнившие, прошлогодние, немодные, плохие, плоские цели кругом. Ничего в жизни не могло тебя заинтересовать настолько, чтобы заставить покрываться мурашками. Конечно, ты в детстве испытала столько, что теперь твоя психика настолько обрезинена, что тебе надо пускать кровь, чтобы лишь заставить почувствовать что-то. Красота, ум, честь и совесть… все это не имеет никакого значения в лимите, лимите который есть твоя жизнь. Наркотики дают единственную радость, и только тем, что они отвлекают тебя от жизни. Пусть ненадолго. Непригодна для жизни. Психологи бы наверняка поставили такой диагноз. Для общества не опасна, но жизнь проживет бесцельную. Лучше придушить сейчас, чтобы не использовала исчерпаемые природные ресурсы. Она засмеялась. Хотя бы камеру какую приставили к ней, записывали бы ее мысли. Тогда, может быть, кто-то бы посмеялся или посочувствовал, и то не зря жизнь прожита. И хочешь-то всего одного — единственной счастливой встречи, единственного события, которое позволит ей улыбнуться всем сердцем. Потом уж можно и на костер.

Профессор отодвинул штору душевой и выпрыгнул из ванной. Рита испуганно отпрянула в сторону, сильно стукнувшись ногой о керамический столик. Профессор пригрозил ей пальцем. Схватив ее за волосы, он резко потянул. Рита закричала. Сопли пускаешь, значит? Он сжал ее подбородок и посмотрел в глаза. Жалость к себе — это самое глупое, что можно сделать в твоем случае. Профессор наотмашь ударил ее по лицу. Удар пришелся по скуле, Рита потеряла равновесие и отлетела в сторону, головой разбив зеркало шкафчика. Ау. Больно, да? Послушай меня. Кровь капала на пол, Рита оторвала кусок туалетной бумаги и приложила к ране.

Послушай меня. Рита. То, что я буду говорить сейчас — очень важно. Ты никогда толком не знала своего отца. Номинально, он как бы был твой первый парень. Трахал тебя. Он тебя не любил. Единственное, что тебя с ним когда-либо связывало — это тот факт, что начало твоей жизни положил один его сперматозоид. Он не ухаживал за тобой, не вынашивал тебя, он не общался с тобой. Он редко бывал дома. Он не знал тебя, не считал своей дочкой. Он трахал твою мать, пока она ему не перестала быть интересной. Потом он положил глаз на тебя. Для него ты была объектом сексуального возбуждения. Как третья рука, понимаешь? Он был алкоголиком. Плохой он человек или жизнь так распорядилась, ты не решишь никогда. Так что перестань ныть.

Рита села на край ванны.

Конечно, ты получила весь этот опыт слишком рано. Конечно, у тебя немного съехала крыша. Конечно, твоя мать не может спать по ночам, потому что в ее жизни дерьма было еще больше, а психика у нее совсем уже не молодая. Она часто кричит, она больна, она даже уже и не живет. И тебя приобщила к наркоте, благо она доктор со стажем, и знает, что живительно действует на организм. Ты пытаешься разделить себя на двух человек — ту, с которой происходит все это дерьмо, и ту, другую, которая общается с друзьями, с которой все нормально. Со стороны ты выглядишь как слегка закомплексованная, но, в общем, полностью обычная девушка. Такое разделение долго продолжаться не сможет, и в твоей жизни наступит кризис. Если ты очень скоро не найдешь что-то, что тебя в этой жизни заинтересует, ты либо покончишь собой, либо начнешь торговать своим телом, либо, профессор улыбнулся, обнажив два десятка золотых зубов, в конце жизни напишешь сердобольные мемуары, чихая прожженными легкими и держа руками вздутую печень.

Рита заплакала.

Плакать не надо. Это тебе не поможет. Подумай, что ты хочешь от жизни. Хорошенько подумай.

Я не хочу жить. Меня здесь ничего не держит. Все близкие люди меня предали, я не могу зацепиться