Что это за система, когда от действия одного необученного солдата пол – армии страны в один момент оказалась небоеспособной, без боеприпасов?

И. В. Сталин был не тот руководитель, который позволял своим подчиненным «вешать ему лапшу на уши». Он многое прощал подчиненным, но только не преднамеренную ложь. Это был тот принцип, которому И. В. Сталин он неизменно придерживался до конца своей жизни.

Верховный Главнокомандующий, конечно, предвидел возможность искажений в боевых донесениях некоторыми командирами. В целях недопущения подобного, И. В. Сталиным был установлен многоуровневый контроль достоверности получаемой информации о положении на фронтах. Во – первых, боевые донесения готовились и подписывались не только командующими фронтами, но и членами Военных советов фронтов. Во – вторых, контроль над их действиями, в том числе донесениями командиров и начальников различных уровней, включая и указанных, постоянно велся со стороны представителей НКВД. Поэтому элементы «художественного творчества» в боевых донесениях, если практически полностью и не исключались, то, по крайней мере, они были редкими и незначительными.

О требованиях И. В. Сталина к достоверности статистических материалов, поступающих с фронтов Великой Отечественной войны, свидетельствует эпизод, описанный в книге «Генеральный штаб в годы войны» генералом С. М. Штеменко, бывшим в то время начальником оперативного управления Генштаба Красной Армии:

«Как-то в одном из итоговых донесений за день, полученных с Воронежского фронта, было написано, что в результате успешной контратаки наших войск захвачено 100 орудий противника. Это донесение было принято по телеграфу начальником направления, перепечатано на машинке, заверено и, как положено, сразу представлено в Ставку. Утром И. В. Сталин по телефону спросил меня:

– Захвачены ли вместе с орудиями снаряды?

Я не знал. Он сказал:

– Поинтересуйтесь и доложите.

Срочно связался с начальником штаба фронта. Он тоже не знал и обещал немедленно выяснить. Часа через два Верховный Главнокомандующий позвонил и добавил:

– Если есть снаряды, то можно из захваченных фронтом орудий сформировать чуть ни двадцать батарей. Так или нет?

Подтверждаю, что так. А он спрашивает:

– Не удалось выяснить, сколько снарядов?

– Пока нет, – отвечаю.

Он бросил трубку, ясно, чувствую, недовольный.

Опять связался с начальником штаба фронта. На этот раз от него узнаю, что захвачено не 100, а всего 10 орудий, из них 6 разбитых только 4 исправных; кто донес, и почему так произошло – штаб разбирается.

Скандал был налицо. До вечера звонка не было, а при очередном докладе в Кремле Верховный Главнокомандующий сам напомнил об этих злосчастных орудиях. Как и предполагали, была буря: нам пришлось выслушать в свой адрес и по поводу штабов вообще много разных весьма выразительных слов о безответственности и халатности в работе, ротозействе, головотяпстве, отсутствии контроля… В конце концов, А. И. Антонову было приказано лично дело расследовать и о виновных в искажении фактов доложить.

Выяснилось, что в донесении Военного совета фронта было написано 10 орудий, а когда передавали по аппарату Бодо, то телеграфисты цифру исказили и передали 100. Алексей Иннокентьевич доложил об этом и сказал, что приняты строгие меры контроля, с целью не допустить впредь таких ошибок. Виновных не назвал.

Сталин посопел трубкой, прошелся вдоль стола с картами и сказал:

– Девчонок с телеграфа надо, конечно, предупредить, чтобы были внимательней… Но что с них возьмешь: они в содержании телеграмм не разбираются. А вот оператор, который принимал донесение, обязан был проверить подлинность цифры. Это же не две пушки, и ни каждый день мы захватываем сразу такое количество орудий, а, пожалуй, первый раз с начала войны…

Он долго еще говорил на эту тему, а затем спросил:

– А кто принимал донесение из операторов?

Я ответил, что у аппарата был сам начальник направления.

– Вот его и снять! Назначить на менее ответственную работу, и не в Генштабе…».

Вот так во время войны относились к точности боевых донесений вышестоящему командованию. Можно сказать, что в данном случае начальнику направления, принимавшему донесение, повезло; он сравнительно легко отделался за свою невнимательность.

Таким образом, утверждать, как это делают некоторые историки, например В. В. Бешанов. в своем объемном труде «Десять сталинских ударов» (Минск: Харвест, 2004 г.), что военные сводки во время Великой Отечественной войны составлялись якобы по суворовскому принципу: «пиши больше, чего их, супостатов, жалеть». Поэтому, мол, бесполезно искать истину в наших архивах, значит, сильно преувеличивать число неточностей и ошибок, содержащихся в архивных документах военных лет. Если, конечно, эти искажения не были преднамеренно внесены после смерти И. В. Сталина.

Таким образом, по нашему убеждению, статистическое исследование потерь личного состава и боевой техники советских Вооруженных Сил, представленное в книге «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах» / Под общей ред. Г. Ф. Кривошеева является, безусловно, наиболее объективным трудом, освещающим истинную цену Великой Победы, что позволяет эти материалы принять в качестве основы для решения поставленной нами задачи – исследования уроков Великой Победы.

Из приведенных в книге данных видно, что по количеству людей и боевой техники Вооруженные Силы Советского Союза не имели себе равных в мире. Исключения могли быть лишь в отдельные непродолжительные отрезки времени. Так, например, в самый начальный период войны, в том числе на 22 июня 1941 г., когда по численности личного состава приграничные части Красной Армии уступали вермахту.

Но уже к 1 июля, как уже указывалось выше, в Вооруженные Силы СССР было мобилизовано 5,3 млн человек. Всего у нас за четыре года войны было мобилизовано (за вычетом повторно призванных) 29 млн 574,9 тыс. человек. А всего, вместе с кадровым составом, в армию, на флот и в военные формирования других ведомств было привлечено 34 млн 476,7 тыс. человек.

За годы войны из Вооруженных Сил убыло по различным причинам в общей сложности 21,7 млн человек, или 62,9 % общего числа всех призывавшихся и состоявших на военной службе.

Численность населения СССР, по данным переписи, в 1940 г. достигала 194,1 млн человек, в народном хозяйстве было занято: 33, 9 млн чел. рабочих и служащих и 29 млн колхозников.

Численность населения Германии и Австрии была около 76 млн человек, поэтому, как уже отмечалось выше, Красная Армия не могла быть меньше вермахта.

Хотя в ходе боевых действий немецкая армия на отдельных участках советско – германского фронта достигала нередко многократного превосходства в живой силе и технике, особенно в первые месяцы войны. Однако это уже военное искусство – результат умелого манёвра немецких генералов собственными силами и средствами, а также определения средствами их разведки наиболее слабых мест в обороне Красной Армии.

Такое соотношение сил могло иметь место, как уже было выше сказано, только на узких участках фронта, где немцы готовили прорывы с целью окружения и уничтожения советских войск.

Кроме того, временное преимущество немецкой армии в численности личного состава, было следствием грубых ошибок наших маршалов и генералов, приведших к неоправданным миллионным потерям Красной Армии в так называемых «котлах» в начале войны.

Конечно, наряду с численностью и качеством боевой подготовки личного состава, на ход и результат Великой Отечественной войны самое непосредственное воздействие оказывало количество и качество боевой техники Германии и Советского Союза.

Практически во всех отечественных, особенно советских, источниках причины поражения Красной Армии в начальный период войны видят в преимуществе немецкой армии в танках и самолетах. Так, например, в книге «Вторая мировая война. Итоги и уроки» (М.: Воениздат, 1985) указывается, что группировка фашистской Германии, напавшей на Советский Союз, имела в своем составе 4,3 тыс. танков и штурмовых орудий и до 5 ыс. самолетов, в то время как наша армия имела 1475 танков КВ и Т-34, 1540 самолетов новых типов, а также значительное количество танков и самолетов устаревших конструкций.

Несмотря на то что выпуск указанной книги осуществлялся весьма солидными учреждениями (Институт военной истории министерства обороны СССР, Институт марксизма – ленинизма при ЦК КПСС, Институт всеобщей истории Академии наук СССР, Институт истории СССР Академии наук СССР), а главная редакционная комиссия состояла из весьма осведомленных лиц (председатель С. Л. Соколов, заместители председателя С. Ф. Ахромеев, П. А. Жилин, В. Г. Куликов, П. Н. Федосеев, члены комиссии: Г. А. Арбатов, В. А. Виноградов, С. Г. Горшков, А. А. Громыко, А. Г. Егоров, А. А. Епишев, А. С. Желтов, С. П. Иванов, С. К. Куркоткин, Д. Ф. Марков, А. Л. Нарочицкий, С. И. Руденко, А. М. Румянцев, М. И.