и легко. Кончилось, видимо, терпение, кончилось! Ну и славно – проведем денек наедине с собой! Пошляемся, например, по магазинам. Прошвырнемся, так сказать. Потешим женскую волюшку!

Я заказала такси и поехала на главную торговую улочку – тенистую, узкую, густо усыпанную магазинчиками разного калибра. И все они были прекрасны – каждый на свой лад и манер. Разумеется, нашлось все, что женской душеньке угодно и что может ее развеселить и отвлечь от грустных мыслей.

Например, чудесные босоножки – невесомые, на пробковой танкетке, сливочного цвета. Ну просто «подо все». Как любила говаривать мама, и в пир, и в мир, и в добрые люди. А удобные – как тапочки. И элегантность при этом не отменялась вовсе. Дальше – сумочка. Нет, не так – сумка! Из тончайшей кожи, емкая, глубокая – влезет все. Все, что надо и не надо иметь в женской сумке. Потому, что то, что «не надо», когда-нибудь может попасть в раздел совершенно жизненно необходимых вещей. Мы-то это знаем! А дальше была всяческая приятственная мелочь и сплошное баловство: смешные, несерьезные сережки – серебряные бантики с ярким камешком, бусы – длинные, «до пупа», мелкий разноцветный жемчуг в три ряда. Две блузки маме, брюки и жакет Галке, платье и кофточки Анюте.

Пакеты оттягивали руки. Я села за столик на улице и заказала апельсиновый сок. Поискала в сумке телефон и обнаружила, что забыла его в номере. «Волнуется, – подумала я. – Наверняка ведь волнуется! Ну и фиг с ним! В конце концов, портье я сказала, что еду в город. Не утонула и не истлела под жарким солнцем».

К тому же – мне очень хорошо! Вот просто замечательно!

Я медленно пила сок и глазела по сторонам. Народу было совсем мало. Какой дурак пойдет шататься по магазинам в двенадцать часов дня, в самое «пляжное и купательное» время!

Все приедут и придут сюда после сытного ужина – растрястись и поглазеть. В витрине соседнего магазинчика я увидела сарафан. Нет, не так – САРАФАН. Тот самый, что искала последние лет десять. И все было не то. То цвет не подходил, то размер, то лямки слишком узки или наоборот, широки. В общем, как всегда бывает у нас, у женщин…

А здесь был ОН. Ну, по крайней мере, издалека. Даже страшно было подходить – а вдруг что-то не так?

Я допила сок, оставила на столике деньги, подхватила свои пакеты и пошла к магазинчику.

Вблизи он был еще прекраснее, чем издали. Тончайшее, струящееся кремовое полотно. Батист? Такое легкое и невесомое. Длинный – по щиколотку. Свободного кроя, с открытой в меру спиной и грудью, с идеальными по ширине лямками и – боже! – с густым рядом мелких перламутровых, круглых, как горошины, пуговиц на спине. «Вот как не влезу!» – со страхом подумала я.

Молодая и очень кудрявая продавщица с усилием стащила сарафан с манекена и внимательно рассматривала его, ища следы пребывания в витрине.

– Не беспокойтесь. – Мне не терпелось скрыться с ним в примерочной.

Девушка улыбнулась. Я бросила свои пакеты и поспешила надеть на себя этот сарафан моей мечты. Все было… Все было идеально и безупречно. Казалось, что портной, сотворивший это чудо, долго и внимательно выслушивал все мои пожелания. Я крутилась перед зеркалом в зальчике и очень нравилась себе! Ну, просто так нравилась… Как давно или даже никогда собой не восхищалась.

Кудрявая продавщица тоже заулыбалась, и радостно закивала, и защебетала на греческом. Потом она сказала, что скидка – обязательно! Потому что изделие долго висело в витрине.

Ну вот, еще одна приятность – отказываться не станем, грех нам отказываться. Хотя, сколько бы он ни стоил, я его куплю. Вот когда деньги совершенно не имеют значения! Ну сколько может стоить мечта? А про какие-то пятьдесят евро вообще смешно говорить! На пятьдесят евро счастья, молодости и красоты!

Я сказала, что пойду «в мир» в обновке, – и продавщица упаковала мою майку и бриджи.

Я шла по улице, забыв о немилосердном уже солнце, усталости, отекших ногах и тяжеленных пакетах, оттягивающих руки.

Тут же возле меня притормозило такси. Молодой и голубоглазый водитель спросил, куда отвезти мадемуазель.

Даже эта грубая лесть меня вполне развеселила, и я громко, в голос, расхохоталась.

Через пятнадцать минут машина с удалью, резко тормознула у входа в отель. На крыльце стоял муж и нервно курил сигарету. Увидев меня, бросил окурок, развернулся и зашел внутрь. «Ну, вот, – подумала я. – Обиделся. Как все-таки они, мужики, умеют испортить нам настроение!

А кроме того, как легко и виртуозно они умеют испортить нам здоровье и жизнь!»

Я легко взбежала по ступенькам на второй этаж, распахнула дверь в номер, бросила пакеты на пол и стала крутиться перед зеркалом.

Ля-ля-ля! Я сказочная принцесса! Я совершенная красавица! Я легка, молода и прекрасна!

И никто, никто не испортит мне настроения! Как бы ни старался!

А он – старался, определенно. Лежал на кровати, одетый, и смотрел телевизор. Без звука. Брови домиком, губы скобочкой.

– Ну как? – Я кокетливо покружилась перед ним и плюхнулась в кресло, любовно расправив широкую и легкую юбку своей обновы.

– Поздравляю с обновками! – хмуро бросил он.

– Как-то ты не рад! – Я постаралась говорить легко и даже кокетливо. – Вот прямо совсем не рад, ну ни капельки!

Он резко вскочил с кровати.

– А чему, с позволения сказать, я должен радоваться? Чем восторгаться? Платьем твоим новым? А предупредить было нельзя? Оставить записку, позвонить? Или ты сделала все это специально? И телефон забыла тоже неспроста? Ну так, чтобы понервничал, попсиховал! Поискал тебя, панику развел? В полицию уже собрался звонить!

Я молчала, изящно качала ножкой, смотрела в пол.

– А в чем, собственно, дело? Как-то странно все, непонятно как-то. Ну уехал человек в город, ну забыл телефон – с кем не бывает? Ну отсутствовал пару часов! Знаешь ли, у нас, женщин, возникают иногда такие странные желания – по магазинчикам прошвырнуться!

– А я не подозревал, что у тебя возникли такие странные желания! – потеряв уже всякое терпение, крикнул он. – А я не знал, что думать! Куда ты пропала! Как сквозь землю провалилась – и никто тебя не видел! А если ты утонула? – Он выдохся и сел на край кровати. – Думать надо. Хорошо бы головой, – закончил он.

Я встала с кресла и посмотрела внимательно на него:

– Спасибо за совет! Очень ценно звучит. Особенно – из твоих, таких разумных уст! – Я взяла пляжную сумку и направилась к двери. Обернулась: – А что ты, собственно, так расстроился? Не понимаю. Ну, утонула бы – обидно, конечно. Хлопот много – искать тело, везти его на родину. Полиция, деньги. Весь отдых – насмарку. Ну, что поделаешь, в жизни всякое бывает! – И тихо добавила: – Я вот, например, однажды тебя похоронила. Ничего, пережила, знаешь. И ты бы пережил. Не сомневайся!

Он поднял на меня глаза:

– Нет, я бы не пережил. Точно.

– Не смеши! – Я закрыла за собой дверь.

После пляжа я вернулась в номер и легла спать. Лени в номере не было, что, кстати, очень меня обрадовало.

Когда я открыла глаза, на улице было совершенно темно. Глянула на часы – боже, боже! Десять вечера! Ничего себе – норматив на пожарного сдала!

Приняв душ, я оделась и спустилась в лобби. Очень хотелось есть. Я подошла к стойке, где что-то записывал добродушный хозяин. Он поднял на меня глаза и улыбнулся во весь свой щербатый рот. Я, смущаясь, спросила его, нельзя ли приготовить ужин. Он улыбнулся еще шире и сказал на чудовищном английском, что в гостиной ужин для господ уже накрыт. Я удивилась и пошла вслед за ним.

Гостиной здесь называли маленький, круглый и очень уютный зальчик, который служил и столовой в непогоду, и конференц-залом с одним ноутбуком в наличии. В хорошую погоду столовались на улице, во дворе под полосатой «маркизой».

Хозяин торжественно распахнул передо мной дверь и учтиво поклонился.

В зале был выключен верхний свет и горели три канделябра с живыми и уже слегка оплывшими