Судья рухнул вслед за Виктором. Под его правым глазом появилась крохотная дырочка. И никого вокруг.

Мотель горел и рушился. Комната № 6 уже выгорела, когда Виктор ступил в дымящиеся развалины. Посередине торчал бетонный куб санузла, заваленный слоеным пирогом упавших стропил и перекрытий. Оттуда доносился звук бегущей воды. Виктор рванулся вперед по углям:

— Джо!

Она лежала лицом вверх, полностью погрузившись в воду. Оба крана отвернуты полностью, вода перетекает через край. Он коснулся ее лица. Она вскочила и дважды выстрелила. Вторая пуля отхватила Виктору кончик уха.

— О черт! — воскликнул он.

— Виктор! — ужаснулась она. — Я…

— Ничего, ничего, я в порядке. Извини, задержался.

Она шагнула к нему, дрожа от холода. Схватила обе его руки.

— Почему не ответил на звонок? — Ее пальцы нащупали мобильный телефон, искореженный пулей.

Из-за деревьев послышался вой пожарных и полицейских сирен.

— Пора смываться, — решил Виктор, помогая Джо пробраться по развалинам и мимо поля бойни.

Виктор не удивился, обнаружив на прогалине за деревьями черный «линкольн». Усадив Джо на заднее сиденье, он напялил шоферский картуз и прыгнул за руль. Высокомерно не обращая внимания на суету вокруг мотеля, «линкольн» понес своих пассажиров к Большому Нью-Йорку.

Ночь спустилась на местность так стремительно, как будто кто-то щелкнул выключателем.

Не прошло и двух дней, как родители Виктора Талента получили официальные извинения ФБР. Агент, когда-то пугавший Виктора арестом, выталкивал из себя предписанные слова, с трудом проходящие через горло. Сопровождающие его местные копы мялись в дверях, мечтая раствориться в воздухе. Мать тоже стеснялась повышенного внимания к своей скромной особе. Зато отец охотно впустил всех поместившихся в дом репортеров и телевизионщиков, рвавшихся запечатлеть признание ФБР в «одной из самых трагических ошибок за всю свою историю». Порнодельцы орудовали по соседству и ловко навели федеральное агентство на ложный след. Напоследок агент потряс отцу руку и заверил, что семья Талентов получит возмещение морального и материального ущерба.

Новую женщину в доме родители восприняли как нечто само собой разумеющееся. Отец, правда, спросил Виктора, где они познакомились.

— Она была моей переводчицей в Венеции, — ответил Виктор. — А недавно мы снова встретились.

Отец кивнул и удовлетворился не столько кратким объяснением, сколько картиной полного взаимопонимания между сыном и этой странной девушкой с колючей короткой стрижкой и порывистыми движениями.

В течение нескольких последующих дней мир изменился. Колеса его механизма двигались как обычно, но Джо и Виктор уловили едва заметные изменения в их неумолчном скрипе. Или так им показалось.

Из Берлингтона, штат Вермонт, пришло известие, что убийство полицейского Перецки приписывают тому же маньяку, который задушил Кристу Албемарль, любимицу младших классов Трэск-Академи. Сумасшедший покончил с собой, чтобы избежать неминуемого ареста. Статью иллюстрировало смазанное фото Стефано.

Нью-йоркские медиаакулы подхватили и развили тему. Туманно ссылаясь на Интерпол, они связали с маньяком-самоубийцей ряд актов политического саботажа, а также убийство Верены Станкович.

Сообщалось о шумной криминальной разборке на юге штата Мэн, после которой возле заброшенного мотеля нашли четыре трупа приезжих итальянцев. Единственную уцелевшую фигуру этой перестрелки, итальянку Сильвию Меццатто, бегущую по полю со снайперской винтовкой в руках, снес с перепугу какой- то нервный коп. Из ее оружия был убит старейший участник инцидента, Паоло Андолини, бывший венецианский судья.

Выяснились и обстоятельства кончины Морсби. Виктор Талент, оказывается, пытался спасти своего пожилого друга, павшего от случайной пули в перестрелке наркоторговцев. Эту версию подтверждали смазанные кадры видеосъемки какого-то «случайного прохожего», продемонстрированные растроганным до слез телекомментатором перед переходом к рекламной паузе.

Боль в глазах Джо ослабевала, но на возвращение зрения надеяться не приходилось. Врачи обещали лишь, что она сможет отличить свет от тьмы. По ночам в ее сны врывались кошмары прошлых дней, и она просыпалась, покрытая потом, на прилипших к телу простынях. Физическая близость, секс не приносили облегчения, как будто чувства ее хранились где-то отдельно, в морозильной камере. Виктору казалось, что им не хватает постоянной угрозы, без которой отношения становились плоскими и бесцветными, как зуммер АТС в телефонной трубке. Собственное тело тоже ему не подчинялось, его бросало то в жар, то в холод, словно во время тяжелой болезни.

Однажды после Нового года Джо подошла к окну, уставилась незрячими глазами на Лонг-Айлендский пролив. Она тяжело вздохнула и развела руками. Виктор подошел сзади и осторожно положил ладонь на ее затылок.

— Морские монстры отобрали у меня глаза, Виктор. И по заслугам.

В ее голове бились, требовали искупления безымянные тени жертв семи веков.

— Морские монстры пытались тебя утопить. Но у них ничего не вышло. И они вернули тебя мне. Мы должны закончить начатое, ты и я.

Она подалась назад, прижалась к его груди.

Паспорта Марианны выглядели подлинными и сработали безупречно. Клерк «Алиталии», вернув им документы с тиснением «Repubblica Italiana», улыбнулся. Его «Добро пожаловать домой» звучало без следа иронии.

Когда лайнер оторвался от взлетной полосы, Виктор по привычке обернулся и огляделся. Старшая стюардесса на ходу смотрит в зеркальце, проверяет макияж. И никаких провожатых. Лишь мрак воспоминаний.