Холодный ветер с Гудзона заставил Мейера запахнуть пальто. Они миновали цепочку пивнушек на Адам-Клейтон-Пауэлл. Мейер шел, не обращая внимания на витрины и глядя только на крыши.

— Она была моей лучшей студенткой. — Он держался за локоть Виктора, чтобы не поскользнуться.

— Что вы хотели мне сообщить? — нетерпеливо спросил Виктор. Он уже раскаивался, что согласился пойти к Мейеру.

Мейер это почувствовал. Он убрал руку, выпрямился во весь рост, оставаясь по плечо Виктору.

— Удобно, правда? Старый шизофреник. Лечиться надо. Мерещится ему всякое…

— Вы сами сочинили эту роль и не можете этого отрицать.

— Сочинил, сочинил, — пожал плечами Мейер и зашагал дальше.

— Но я вас выслушаю, — напомнил Виктор и последовал за ним. Они дошли до перекрестка Бродвея и 120-й улицы, где толпами вышагивали и выжидали у светофоров туристы и местные, служащие и фланеры. — О чем нельзя говорить, чтобы они не узнали?

Вместо сумасшедшего старика рядом с Виктором шел теперь преподаватель, радующийся любознательности студента.

— Сара говорила со мной за день до своего исчезновения. — Мейер смерил взглядом кучку темнокожих подростков, кружащих по снегу на мопеде и катающих по тротуару снежные шары. — Она вошла в контакт с неким Сальваторе Миммо. Немного я о нем узнал. Он профессор Веронского университета, на пенсии, работал в государственных архивах.

Виктор автоматически повернул голову. Подростки исчезли.

— В Венеции?

Мейер кивнул:

— И он подтвердил нашу правоту.

— Об исчезновениях?

— Да. Сара собиралась встретиться с ним. Заказала билет.

Они дошли до Колумбийского университета. Уличное движение усилилось. Такси чуть не вылетело на тротуар, но водитель справился с управлением. На укатанном снегу Виктор тоже двигался стариковской походкой.

— И вы с ним общались после ее исчезновения.

— Пытался. Позвонил в архив. Его там не оказалось.

— Пропал?

— Исчез. Дома нет, телефон не отвечает.

— И не обращались в полицию?

— Ох, далась вам эта полиция. Обращался. Улыбаются, кивают. Один меня даже по плечу похлопал. Душевные ребята, — скривил губы Мейер.

— А родители Сары?

Мейер поскользнулся и снова схватил Виктора за руку.

— Я встречался с ними, когда они навещали дочь в университете. Мы даже, можно сказать, подружились. Но после ее исчезновения они не отвечали на мои звонки. Я их понимаю.

Виктор кивнул, глядя в водянистые глаза Мейера. Профессор шарил взглядом по крышам, на которых шевелились лишь вороны да завихрения снежных хлопьев.

— Следят, — пробормотал Мейер. — Все время следят.

— Слушайте, Мейер, над вами и Эстер кто-то злобно шутит. Но Сара тут ни при чем. На нее мог напасть маньяк-насильник, она могла упасть в Гудзон, могла страстно влюбиться и укатить в Коста-Рику со своим предметом… да мало ли что… Ведь так?

Мейер устало улыбнулся:

— Может быть, может быть.

Виктор почувствовал острый укол жалости. Мейер выглядел, как обиженный каким-то мерзавцем беззащитный старик, который потерял очки и стесняется попросить о помощи. Впереди замаячили львы на воротах на 116-й улице. Сзади газовал муниципальный автобус. Виктор положил руку на плечо Мейера:

— Я помогу вам, чем смогу.

Мейер остановился и обернулся. В глазах его появился юношеский блеск.

— Правда?

— Конечно.

— Вы действительно хотите облагодетельствовать своим открытием человечество? — Мейеру пришлось повысить голос, потому что ревущий автобус приближался.

— Да! — тоже прокричал в ответ Виктор.

— Тогда вы такой же чокнутый, как и я. Опасная идея, видите ли, мощнее миллиона бомб.

— Опасная… кому?

Мейер уже открыл рот, чтобы ответить, но вдруг побледнел и повернул голову к кому-то, кого Виктор не заметил. Время, казалось, одновременно остановилось и ускорило свой бег. Виктору почудилось, что Мейер сам спрыгнул с тротуара прямо под автобус № 106, убивший его на месте, как бездомную собачонку.

Виктор огляделся, но увидел лишь ошеломленных прохожих и нескольких насмерть перепуганных студентов. Но он успел почувствовать чей-то взгляд. Совсем рядом.

Пистолет выпал из кармана Мейера на мостовую. Рука Виктора сама собой протянулась к оружию и спрятала его в карман. Подбежали два университетских охранника. Водитель автобуса, полная негритянка, вышла на тротуар и рыдала, размазывая по лицу слезы. Виктор смотрел на окровавленную седину Мейера и думал, что же сказать Эстер.

На мгновение он ощутил этот запах.

Апельсины.

Атлета, растянувшегося на гостиничной койке, звали Уилбур, но только на работе, когда он честным трудом убийцы добывал свой нелегкий кусок хлеба. Иногда его имя звучало свежее, современнее, привычнее. Какой-нибудь Джо, Джош… Но не сегодня. Сегодня Уилбур занял пост на Бродвее у ворот Колумбийского университета с заданием наблюдать и докладывать. Но его мучило беспокойство. Не разболтал ли уже этот настырный юнец о своем открытии? Ни Уилбур, ни близнецы не могли сказать с полной уверенностью. Салли добросовестно сообщала о действиях своего парня, но и она не смогла проникнуть в суматошную голову этого Талента. Поэтому Уилбур отозвал ее и приставил для дневной слежки близнецов. Эти однозначно доложили: «Пошел к старику».

Начальство требовало действовать внимательно и осторожно. Но трудно было сдержаться, когда подскочил рейсовый автобус, а эти двое стояли на самом краю тротуара. Мейер слушал, глядя на свои башмаки, и кивал. Уилбур почувствовал, что автоматически, как будто на автопилоте, движется к старику и молодому человеку с вертикальным шрамом на подбородке.

Но как дед почуял? Как? Уилбур мог написать книгу по методам бесшумного подхода к цели, но Мейер уловил момент своей смерти. Он обернулся и посмотрел своему убийце в глаза, когда ладони Уилбура уже взлетели, чтобы сбросить жертву под автобус. Водитель даже не успела среагировать. Никакого визга тормозов, только глухой удар да звяканье разбившихся очков старика. Парень его не заметил. Мог бы получиться дубль, обоих надо было спихнуть. Но народу слишком много вокруг толпилось. И он спокойно направился к метро. Купил с лотка апельсин, тут же очистил его и съел, спускаясь в подземку.

И вот теперь ждет дальнейших указаний в очередном стерильном отеле, якобы популярном среди