— Конечно, хорошо занять Москву прежде Колчака, — раздумчиво сказал Май-Маевский: — я с этим согласен. Но представьте картину, если нам не удастся. Ведь вся вина ляжет на Деникина и Романовского.

— Да, Владимир Зенонович, я с вами согласен. Веро­ятно, Деникин уверен в успехе.

В садике штаб-квартиры тотчас же выстроилась почет­ная рота с оркестром. Май-Маевский вышел в садик.

Через несколько минут появилась делегация, возглавля­емая капиталистом Рябушинским. Оркестр заиграл марш, и Май-Маевскому была вручена шашка. После церемонии состоялся роскошный обед из личных сумм Май-Маевского (в его распоряжении было двадцать миллионов). После обеда генерал долго любовался шашкой.

А на этой шашке была выгравирована надпись:

«Генералу Май-Маевскому, Владимиру Зеноновичу, от горнопромышленников юга России».

«Георгий Победоносец когда-то ударом меча сразил змея, мы твердо верим, что Вы так же, как и св. Георгий, покончите с большевизмом.

«От героической борьбы в Донецком бассейне — к бы­строму продвижению к нашей матушке России — Москве»,

История этой шашки началась в бытность Май-Маев­ского в Ростове. На банкете в Европейской гостинице ко мне обратился известный миллионер Рябушинский со словами:

— Скажите, капитан, что если мы преподнесем ген. Май-Маевскому какой-либо подарок? Как он на это по­смотрит ?

Случай был подходящий, и я, не задумываясь, ответил:

— Ему необходимо поднести золотую шашку.

Я обешал подготовить почву. Выбрав минуту, я ска­зал Май-Маевскому.

— Ваше превосходительство, вас очень любят горно­промышленники и в знак солидарности, а также за борь­бу в Донецком бассейне хотят преподнести вам шашку. Клинок ее имеет большую давность: он, кажется, принад­лежал раньше какому-то видному мусульманскому вождю.

Май-Маевский изъявил свое согласие. На другой день я передал Рябушинскому, что рукоятку и ножные кольца шашки необходимо вылить из золота, а клинок достать старинный.

— Если такого не окажется, — добавил я смеясь; — надо сделать его старинным!

После поднесения Май-Маевскому шашки Владимир на­чал распространять слухи, что Май Маевский под видом подарков собирает золото. Подобный подарок ему пре­поднесли «Белозерцы»: золотой портсигар, усыпанный доро­гими камнями.

В беседах с братом я предлагал уничтожить несколько генералов, в том числе и Май-Маевского путем взрыва или отравления. Это было бы не трудно организовать. Вла­димир был против террора:

— Такие меры никуда не годятся: вместо Деникина и Май-Маевского будут другие, не лучше их. Нет, нужно подрывать их авторитет, чтобы внести дезорганизацию, чтобы рядовое офицерство и обманутые солдаты потеряли веру в своих вождей. Чем больше оргий будет в высших сферах, тем скорее наступит крах. Одновременно с этим нужно уничтожать оперативные сводки. Эту работу я беру на себя.

Через несколько дней, в период интенсивнейшего на­ступления белых по всему фронту, стало необходимым от­влечь Май-Маевского от оперативной работы.

Вечера у Жмудских уже не давали результатов. Я ре­шил использовать для этой цели офицерство. Поехал в гостиницу к полковнику Туркул, который регулярно приезжал с фронта на два-три дня «отдохнуть». Я рас­сказал Туркулу, что командующий за последнее время очень грустен: его необходимо развлечь.

— А придет ли командующий к нам в ресторан?

—— Об этом можете не беспокоиться, — уверенно отве­тил я и условился с ним, как нужно действовать.

Полковник Туркул послал со мной группу офицеров. Я бодро вошел в кабинет генерала:

— Ваше превосходительство! Вы не можете себе представить, как уважает вас офицерство. Оно скоро будет носить вас на руках. Недаром они называют вас вторым Кутузовым. Сейчас прибыли представители Дроз­довского полка и очень просят вас пожаловать на скром­ный обед.

По лицу Май-Маевского пробежала довольная улыбка.

— А удобно ли мне ехать к ним и куда?

— Обед будет в Гранд-отеле, внизу, где наш штаб. Ваш приезд для них будет большой радостью. Ваше от­ношение к офицерству — для них все. В ваше распоря­жение они сознательно вверяют свою жизнь.

Май Маевский приказал офицерам войти. Приветливо встал с кресла, поочередно пожимал руки, а офицеры робко пригласили командующего обедать. Для виду Май- Маевский сослался на неотложную работу, но после вто­ричной просьбы, — согласился.

Через два часа началось кабацкое веселье.

Когда Май-Маевский нагрузился, я спросил:

— Ваше превосходительство, не пригласить ли началь­ника штаба?

Генерал пьяным голосом ответил:

— Да, да, нужно... Хорошо, что напомнили... это необходимо... позовите его...

Вскоре явился генерал Ефимов. Май-Маевский предло­жил ему садиться, тот, поблагодарив, отказался, ссылаясь на работу.

Май-Маевский махнул рукой:

— Не бойтесь. На фронте все благополучно.

Начальник штаба пробовал было заговорить, но Май-Маевский, взяв его за руку, усадил его в кресло и потянул стакан с водкой. Спустя час Ефимов был пьян. Ша­таясь, он попрощался с Май-Маевским, а генерал остался пировать до поздней ночи.

Как всегда, пьяного генерала вынесли на руках и от­везли на квартиру.

Пьянство самое дикое и разнузданное господствовало в офицерской среде. Под пьянку проходили безнаказанно многие преступления. Случалось, банкет обходился до полумиллиона.

Обычным явлением, наблюдавшимся в отношениях между генералами, командующими частями, было соревно­вание: каждый старался опередить в чинах и положении другого. На вид они жили мирно, но это была лишь маска, за которой плелась густая сеть интриг. Учитывая их на­строение, я решил с большим риском для себя вносить разлад между видными генералами — Кутеповым, Юзефовичем. Однажды в приемную Май-Маевского является генерал Кутепов, командир 1-го Добр. корпуса (корниловцев, марковцев, алексеевцев и дроздовцев).

Здоровается со мной. Я отзываю его в сторону, к опе­ративной карте, и говорю:

— Ваше превосходительство, я вас знаю, как одного из выдающихся генералов. Вы командуете лучшими ча­стями Добровольческой армии, к тому же я и сам Дроз­довского полка и мне было очень неприятно слышать, что говорил командующему генерал Юзефович, — надеюсь, вы меня не подведете.

Кутепов двумя руками взял мою руку, крепко пожимая ее со словами: — Что вы, что вы, я никогда вас не выдам, я очень рад, вы можете на меня рассчитывать, пожалуйста скажите.

Зная хорошо, что Кутепов был тонким дипломатом, интриганом и ценил свою белогвардейскую честь, я, не сомневаясь в искренности его слов, начал осторожно ин­формировать генерала, говоря:

— Ваше превосходительство, не так давно генерал Юзефович делал доклад о состоянии своего корпуса, и в частности коснулся и вашего; он говорил, что ваш кор­пус никуда не годится; наблюдаются грабежи, пьянка, не­подчинение, среди офицеров полнейшая вакханалия.

Глаза генерала Кутепова загорелись злобой.