Генерал позвонил, вошедший ординарец Франчук стал раздевать и укладывать генерала в постель. В приемной дежурный офицер по штаб-квартире доложил, что меня ожидает брат. Мы с братом заперлись в моей комнате и долго совещались о наших планах. Играть роль поручика Владимир наотрез отказался, ссылаясь на незнание офицерской среды. Тогда я предложил ему числиться младшим унтер-офицером из вольноопределяющихся, на что брат согласился. Мы прошли в оперативную комнату и по карте, усеянной разноцветными флажками, долго рассматривали общее положение фронта. Задребезжал телефон:
— Квартира генерала Май-Маевского. Адъютант командующего слушает.
— Павел Васильевич, говорит начальник штаба. Генерал может меня принять?
— Ваше превосходительство, генералу нездоровится. У вас что-нибудь важное?
— Да... Когда генерал проснется, скажите ему, что я разработал новую операцию. Необходимо ехать сегодня в киевском направлении.
— Слушаюсь, доложу. О результате сообщу по телефону.
Повесив трубку, я вызвал по городскому телефону квартиру Жмудских. К телефону подошла Катя Жмудская. Эта немного легкомысленная девушка относилась ко мне благосклонно. А Май-Маевский ухаживал за Анной Петровной, приемной дочерью Жмудских. Через Катю Жмудскую я имел большое влияние на Анну Петровну, а последняя заставляла Май-Маевского исполнять все ее прихоти.
Мы условились с Катей, чтобы Анна Петровна пригласила Май-Маевского по телефону вечером к себе.
Кончив разговор, я напомнил брату;
При появлении Май-Маевского вытянись по-военному, отвечай: «так точно», «никак нет». Не проговорись: «да», «хорошо».
Генерал сидел у стола за Диккенсом, когда я почтительно вошел в кабинет:
— Как ваше самочувствие, ваше превосходительство?
— Немного голова болит. Настроение паршивое.
— Ваше превосходительство, ко мне приехал мой брат Владимир. Он не успел кончить военное училище вследствие революции, так и остался младшим унтер-офицером из вольноопределяющихся. Разрешите зачислить его на службу в конвой или охранную роту.
— Чудак вы этакий! Скажите дежурному генералу, чтобы он его зачислил в ординарцы для личного моего сопровождения. Где ваш брат? Позовите его.
— Благодарю, слушаюсь.
Генерал протянул руку Владимиру и пригласил его сесть. Расспрашивал, отчего он до сих пор не офицер. Брат, подготовленный мною, рассказал генералу свои похождения из тысячи одной ночи.
Телефон прервал приятную беседу.
— А, это ты, проказница... так, так... конечно... обязательно... даю слово... в шесть обязательно...
Генерал, улыбаясь, повесил трубку.
— Ваше превосходительство! Начальник штаба передавал по прямому проводу о новом плане операций. Вам нужно выехать на фронт киевского направления сегодня же.
— Скажите ему, капитан, что я сам знаю, когда проводить новую операцию и когда выезжать. Пусть придет с докладом завтра. Позовите Франчука и прикажите через полчаса подать машину.
Затем Май-Маевский приветливо сказал брату:
— Вы сегодня зачисляетесь моим личным ординарцем. Приступите к исполнению своих обязанностей. Инструкции не сложны, спросите у брата.
Вставая, добавил:
— Капитан, возьмите брата с собой к Жмудской.
ГЕНЕРАЛ В КОМПАНИИ И НА РАБОТЕ
Спустя десять минут мы приехали к Жмудской. Навстречу вышли: сам Жмудский, Катя, Анна Петровна и молодой инженер, муж одной из дочерей. Стол был уже накрыт. Май-Маевский не любил долго засиживаться за пустыми разговорами. Он жмурился, неохотно и несвязно отвечал на вопросы, а за едой был весел, любезен, остроумен, неизменно овладевая вниманием всего общества. Жмудские хорошо знали эту манеру генерала. Не успел Май-Маевский раздеться, — к нему подошел хозяин и, взяв под руку, повел к столу. Зазвенели бокалы, завязался легкий разговор, смех. Бесконечно чокались, много раз сменялись кушанья, вина. Часы летели незаметно, и, когда часовая стрелка показала два, генерал был уже сильно пьян. Он сидел, покачиваясь, в кресле и весело смотрел на свою «обожаемую Аню». Заметив, что генерал начинает терять рассудок, я предложил князю Адамову и брату увезти генерала. С большим трудом мы втиснули грузное тело в автомобиль.
Генерал проснулся в 11 утра. Приемная была переполнена важными персонами. Я вошел к генералу. Он сидел одетый на постели. Подойдя к зеркалу, генерал пробурчал:
— Ну и вид же у меня, точно я десять ночей не спал!
— Так точно, ваше превосходительство. Вам необходимо выпить стаканчик, тогда вы придете в нормальное состояние.
— Ты прав, скажи Прокопчику, чтобы принес стаканчик водки и чего-нибудь острого. Много ли народу меня ожидает?
— Так точно, много, но все по ерундовским делам.
— Ох, как они мне надоели! Пошли их ко всем чертям! Начальник штаба здесь?
— Так точно.
Прокопчик принес водку, маслины и сыр. Генерал выпил несколько глотков, закусил маслиной.
— Проси начальника штаба.
Генерал Ефимов доложил о положении на фронте и сообщил, что в Харьков едет глава великобританской миссии по делам России, генерал Брикс.
Май-Маевский отдал распоряжение выставить для встречи Брикса почетный караул из корниловцев. Об операции Ефимова Май-Маевский не хотел слушать.
— Это не так важно. Можно потом, а сейчас будем встречать Брикса. Что-то он нам скажет хорошего?
По уходе начальника штаба, я доложил:
— Просят принять: губернатор Щетинин и полковник Щукин. [2]— Щетинину скажи, что главноначальствующий [3] приказал городу быть в образцовом порядке в виду приезда генерала Брикса. Полковника Щукина проси. Для остальных приема нет.
Я вышел в приемную; графы, князья и привилегированная аристократия кинулись навстречу, прося доложить генералу. Я не мог отказать себе в удовольствии окинуть их небрежным взглядом и вызывающе сказать:
— Генерал занят, приема не будет, за исключением губернатора Щетинина и полковника Щукина.
Щетинину я передал приказание генерала в одной из смежных комнат, а полковника Щукина провел в кабинет.
— Здравия желаю, ваше превосходительство, я к вам по важному делу. — Щукин мигнул на меня
