всяческих неприятных историй тянется.

— Вытащите? Из бункера? — не поверил комиссар, пристальнее вглядываясь в субтильную фигурку и золотистую, франтоватую оправу очков поверенного.

Ника, заметив взгляд полицейского, презрительно фыркнула, но рассказывать присутствующим, на что способны Серые Тени, не стала, а поинтересовалась у Эмилии:

— Из тех девчонок, что работают в гостинице Пальчевского, кто еще с вами компанию крутил?

— Да все мы вместе… говорю же, город, как платок носовой, куда не пойди — всё те же люди, — пояснила уже вполне освоившаяся в такой странной компании рыжеволосая девчушка. — Только я на всякие опыты над собой никогда не соглашалась, а потом уж и предлагать перестали, ну, а другие… как Милку кололи чем-то, я сама видела, ну, еще пару-тройку раз — шприцы, ампулы эти без маркировки, но это уже с другими… а что за это им будет?..

— Им-то? — хмыкнула Ника, состроив прелестную гримаску. — Талонов на распродажу точно не будет, придется жить такими, как получились после этого… А вот с теми, кто тут эксперименты затеял, хочется разобраться…

— Кстати, мальчишку этого, задержанного, не отдавайте местным, — то ли посоветовал, то ли распорядился Мишель, адресуя свои слова особисту. — Думаю, через пару-тройку дней Департамент его к себе заберет, не надо, чтобы лишние уши слышали про академика, биохимию и всякие прочие подробности. Тем более, что наркотики этот парень получал через анархистов и им же передавал кое-что из биоморфных препаратов.

Капитан Хольм ощутимо дернулся на стуле, порываясь бежать из кабинета к телефону спецсвязи, установленному, как положено, в изолированной комнате со входом и выходом под расписку. Но, спохватившись, немного расслабился, ведь если поверенному известно о таких подробностях дела, то, скорее всего, об этом знают и в руководстве Департамента, но, очевидно, знают не так давно, иначе особиста не послали бы в этот городок с подобным заданием.

— Мне кажется, мы отвлеклись, — подал голос от окна Купер. — Зачистку остатков метаморфных препаратов вы проведете и без меня, это не такая уж проблема, принципиально важно — закрыть источник поступления, а точка доступа, как я понял, одна — этот академик и лауреат.

— Хорошо, что есть человек, способный подвести черту под нашими разговорами, — удовлетворенно хмыкнула Ника, выпрямляясь и чуть распахивая полы курточки, чтобы продемонстрировать еще раз присутствующим знак планетарного Инспектора, впрочем, подлинное назначение медальона на шее блондинки знали лишь приехавшие с ней в городок друзья. — Мишель, тебе на роду написано съездить еще раз в университет и привести оттуда эту сладкую парочку — Вилля и Милку.

Поверенный в делах коротко кивнул и поднялся на ноги, сопровождаемый недоверчиво восторженными взглядами комиссара, контрразведчика и, особенно, рыжей Эмилии.

— Купер, прихвати-ка ты эту обаятельную девушку, — блондинка кивнула на застывшую в дверях секретаршу. — И вместе с ней побеседуйте с её гостиничными знакомыми… знаешь, хоть ты, кажется, и уверен, но проверить, как и чем их на самом деле потчевали, все-таки надо.

Неожиданно удостоенная такого внимания, девчушка зарделась от удовольствия, но все же бросила короткий быстрый взгляд на дядю — не будет ли её участие в таких разговорах с бывшими одноклассницами чем-то незаконным, бросающим тень на начальника полиции. Но комиссар лишь кивнул в знак согласия, и радостная Эмилия выпорхнула в приемную — подкрасить губки, провести пару раз расческой по пышной шевелюре, посмотреться в зеркальце, ну, и прихватить из ящика стола полицейское удостоверение, так, на всякий случай. В том, что никто из девчонок, нынче занятых в сфере обслуживания, а пару лет назад сидевших с ней в одной классной комнате на уроках, не откажется поговорить по душам даже без официального документа, секретарша полицейского начальника не сомневалась, отношения в провинциальном городке между людьми, тем более, молодыми, сильно отличались от столичных… и кое в чем — в лучшую сторону, частенько позволяя обойтись без лишнего формализма и бюрократии.

— Ты не дуйся, капитан, — попросила Ника, простецки пересаживаясь со стула на стол, подобрав под себя одну ногу и залихватски помахивая другой. — Подумаешь, отодвинули от этих биоморфов, так это, может, и к лучшему для тебя? меньше знаешь — спокойней спишь… Тем более, что дело-то еще не закрыто, и с академиком еще ничего конкретно не решено.

— Не решено? — вопросительно приподнял бровь контрразведчик. — Не надо вечером разбираться с академиком — ваши же слова?

— Мои, конечно, — не стала спорить блондинка, не переставая улыбаться. — Только имелось же ввиду немного другое: не надо вам с комиссаром разбираться самим, мы разберемся, а потом сдадим тебе академика тепленьким…

— То есть? — совершенно ничего не понял из слов планетарного Инспектора особист.

— Есть грань, за которую вам с комиссаром пути нет, — теперь уже серьезно ответила Ника. — посмотрите на мой медальон, оба…

Только теперь, внимательно приглядевшись к изящной женской, казалось, безделушке, и полицейский, и капитан Хольм увидели, что лицо всадника в средневековых латах абсолютно идентично лицу их собеседницы, а руках его — или теперь уже её? — зажат небольшой, странного вида пульт.

— Вам интересно узнать — что это, почему, зачем? — хитренько улыбнувшись спросила блондинка и сама же ответила: — А — нельзя… только потому, что эта информация выходит за пределы вашей компетенции… Умно сказала? Ну, да так вам и надо, если автоматически смотрите на блондинок, как на забавных домашних зверушек…

Почувствовав, что общее напряжение и у контрразведчика, и у начальника полиции города изрядно спало, замещенное любопытством и желанием проникнуть в неожиданную тайну иридиевого медальона, Ника расхулиганилась и уселась на столе по-турецки, подтянув под себя и вторую ногу.

— Ну, ладно, будем считать, что я вас уговорила не обижаться, а заодно и принесла извинения за несколько резкое начало нашей встречи, договорились? — попросила блондинка, с прежней хитринкой заглядывая в глаза сидящих перед ней мужчин.

Чтобы только что она сама не говорила об их отношении к женщинам вообще и блондинкам в частности, Ника понимала, что слегка лукавит в такой поверхностной характеристике своих собеседников.

— Давайте теперь все-таки порешаем, что же делать с нашим любезным академиком? — вновь предложила блондинка. — Его, кстати, кто-нибудь живьем видел? Общался? А то мне в этой жизни как-то было не до лауреатов крупповской премии по биохимии…

Спустя несколько часов, когда синие и прозрачные весенние сумерки окутали город сказочной пеленой, создавая абсолютно ни на что не похожую атмосферу умиротворения, тишины и провинциального покоя, в полулюксе гостиницы Пальчевского, на узком неудобном диванчике, уже начиная волноваться, хоть и понимая, что лично она ничего не сможет поделать в любом случае, валялась полуобнаженная Ника, для приличия — мало ли кто войдет без приглашения, и без того городок, под внешним пологом тишины и покоя, кипит ключом — одетая в золотистые, узкие и короткие шорты, облегающие её тело, как вторая кожа. Чтобы хоть как-то успокоиться в ожидании застрявшего в университетском, мифическом и мистическом бункере Мишеля, блондинка листала непонятно откуда взявшийся в провинциальном гостиничном номере свежий научный журнал, посвященный в основном проблемам развития химической и биохимической отраслей в Империи. Часть статей среди фотографий газгольдеров, рефракционных колон и лабораторных пробирок под газовыми настольными горелками была прямо или косвенно посвящена академику Пильману, а одна даже принадлежала его перу, и блондинка, с трудом продираясь через умные слова об углеводородных радикалах, замене цепочек рибонуклеиновых кислот, исследовании свойств сложных протеинов, пыталась понять из текста, что же за человек — этот академик, причинивший столько беспокойства не только обязанным по должности беспокоиться капитану Особого отдела Департамента Безопасности, планетарному Инспектору и звездному поисковику, но и простым полицейским, студентам и