я объяснял значение Палестины для нас повсюду‚ где меня хотели слушать. Постепенно я начал понимать‚ что приближается решительный момент'.
Но в Англии оказались влиятельные противники – местные ассимилированные евреи‚ которых Вейцман называл 'внутренними врагами'. Они опубликовали письмо в газете‚ яростно нападая на принципы сионизма‚ опасаясь‚ очевидно‚ что их заподозрят в недостатке английского патриотизма. В газете 'Таймс' им ответил на это англичанин–редактор: 'Только чересчур испуганные люди могут вообразить‚ что территориальная реализация сионизма заставит мир отвернуться от евреев и заявить: 'Теперь у вас есть своя собственная страна‚ ступайте туда!'
Британских политиков сбивал с толку антисионизм видных английских евреев‚ некоторых это даже раздражало‚ и Вейцману приходилось постоянно им объяснять: 'Сионизм не предназначен для тех‚ кто отошел от еврейства. Он предназначен для масс‚ которые хотят жить по собственной воле‚ и эти массы имеют право требовать признания Палестины их Национальным очагом... Некоторые евреи и неевреи не понимают главного: что бы ни произошло‚ мы будем в Палестине'.
5
В марте 1917 года Соединенные штаты Америки вступили в войну на стороне стран Антанты. Летом того года делегация английских сионистов встретилась с Артуром Бальфуром‚ и он попросил подготовить проект правительственной декларации в поддержку сионистской идеи. В июне 1917 проект был составлен; в нем говорилось‚ что правительство Великобритании 'выражает свое согласие с принципом признания Палестины национальным очагом еврейского народа'.
Кабинет министров собирался утвердить декларацию‚ но неожиданно этот вопрос сняли с повестки дня. Сделал это Эдвин Монтегю – министр–еврей в британском правительстве‚ называвший сионизм 'порочным политическим учением'. Удивительное дело: Великобритания была готова передать Эрец Исраэль еврейскому народу‚ и в то же время‚ как отметил Вейцман‚ 'богатое‚ самодовольное и самоуверенное меньшинство того же самого народа восстало против этого естественного требования и прилагало яростные усилия‚ чтобы стремление большинства не осуществилось'. /'Стремление евреев к государственности вызывает у меня ужас‚ – заявлял Монтегю. – Если я его поддержу‚ то как англичанин и патриот должен буду подать в отставку'./
Но эту идею поддерживал Бальфур‚ министр иностранных дел Великобритании: 'Евреям следует отвести такое место‚ которое вернуло бы их миру. Несправедливо‚ чтобы у великого народа не было своей родины'. Эту идею одобрял и Ллойд–Джордж‚ тогдашний премьер–министр‚ который сказал Вейцману в те решающие дни: 'Я знаю‚ что эта декларация обрадует одну группу евреев и вызовет неудовольствие другой. Но я решил поддержать вашу группу‚ потому что она стоит за великую идею'.
Четвертого октября 1917 года состоялось очередное заседание правительства; оно вновь рассматривало декларацию‚ предложенную сионистами‚ и снова Монтегю выступил против ее принятия. Вейцман вспоминал: 'Он не сказал ничего нового‚ но страстность‚ с которой он отстаивал свои взгляды‚ его непримиримая враждебность к сионизму ошеломили членов кабинета'. В результате этого кабинет министров изменил текст декларации. В первом ее варианте правительство Великобритании признавало Палестину 'национальным очагом еврейского народа'; во втором варианте декларации появилось существенное изменение: упоминалось лишь о благожелательном отношении 'к идее создания' национального очага. Текст измененной декларациии разослали четырем сионистам и четырем антисионистам‚ 'чтобы получить письменное изложение взглядов представителей еврейских лидеров'.
Второго ноября 1917 года‚ после заключительного обсуждения в кабинете министров‚ лорд Бальфур опубликовал письмо‚ вошедшее в историю под названием 'Декларация Бальфура'. Ее окончательный текст таков: 'Правительство Его Величества благосклонно относится к восстановлению в Палестине национального очага еврейского народа и приложит все усилия к облегчению достижения этой цели. Вполне понятно‚ что не должно быть предпринято ничего‚ что может повредить гражданским и религиозным интересам нееврейских общин в Палестине‚ а также правам и политическому статусу‚ которыми обладают евреи в какой–либо другой стране'.
Пока шло заседание кабинета министров‚ Хаим Вейцман ожидал поблизости‚ в соседней комнате; наконец‚ чиновник вынес ему долгожданный документ и сказал: 'Поздравляю с мальчиком!' Вейцман вспоминал впоследствии: 'Что греха таить – не очень-то мне понравился сначала этот 'мальчик'. Не такого я ожидал. И всё же я знал‚ что это великое событие'.
6
Англичане использовали декларацию Бальфура в пропагандистских целях‚ чтобы привлечь на свою сторону евреев воюющих стран. Декларацию издавали миллионными тиражами; листовки с ее текстом сбрасывали с самолетов над Австрией и Германией. Это напугало турецкие власти; они заявили‚ что намерены снять ограничения на въезд евреев в Палестину‚ пообещали в будущем еврейскую автономию‚ – но Османская империя уже проигрывала ту войну.
За восемь месяцев до принятия декларации Бальфура произошла в России февральская революция‚ отменившая ограничительные антиеврейские законы бывшей Российской империи. Весь мир находился под впечатлением той революции‚ и кое–кто стал утверждать‚ что у российских евреев теперь пропадет интерес к сионизму. Они освободились. Они больше не нуждаются в убежище вне России‚ в далекой и заброшенной Палестине. 'Эти рассуждения поверхностны и ошибочны‚ – возражал Хаим Вейцман. – Страдания русского еврейства никогда не были главной движущей силой сионизма. Этой силой было и остается недолимое национальное стремление еврейства иметь собственный дом... Свободное русское еврейство мощнее‚ чем когда–либо‚ поддержит стремления сионистской организации'.
Так оно и произошло на самом деле – подъем сионистского движения в России после февральской революции. Молодежь организовывалась в группы‚ чтобы в скором времени отправиться в Эрец Исраэль; от одного к другому передавали слухи о том‚ что в Иерусалиме уже сформировано еврейское правительство. После опубликования декларации Бальфура в Москве собрались на митинг более трех тысяч человек. По улицам Киева прошла гигантская манифестация с бело–голубыми знаменами. В Петрограде‚ по сообщению газеты‚ 'публика переполнила театр‚ стоят в проходах‚ толпятся у стен – энтузиазм царит небывалый'.
В Одессе более ста тысяч человек вышли на улицы города: играли оркестры‚ развевались флаги‚ демонстранты проходили мимо здания английского консульства и кричали 'ура' в честь англичан. 'Я не верил своим глазам‚ – вспоминал впоследствии вице–консул. – Я хорошо знал евреев Одессы. Это были в большинстве своем спокойные‚ интеллигентные‚ несколько скептически настроенные люди. Я никогда не подумал бы‚ что они способны на такое бурное выражение чувств‚ на такую горячую веру. Для меня декларация Бальфура ничем не отличалась от других дипломатических документов‚ которые в изобилии выпускал Лондон. Для них это были трубные звуки самого освободителя–Мессии'.
Среди восторженных возгласов того времени‚ прославлявших англичан‚ прозвучали и трезвые голоса‚ которые иначе оценивали события. Давид Бен–Гурион записал в дневнике: 'Свершилось великое чудо'‚ но в то же время он говорил: 'Англия не вернула нам Эрец Исраэль. Англия не в силах ее возвратить... Лишь в муках труда и творчества можно завоевать землю‚ лишь неустанной работой по ее строительству и заселению'.
О том же говорил и Владимир Жаботинский: 'Декларацией Бальфура мы обязаны и Герцлю‚ и Ротшильду‚ и Пинскеру; в еще большей мере первым пионерам... от Метулы на севере до Рухамы на юге. Я уж не говорю о том‚ что еще важнее: о Книге‚ святой для всего мира‚ научившей весь мир связывать еврейский народ с Иерусалимом... Декларация Бальфура не приз; даже на бумаге не дают родины Ивану‚ Сидору или Петру. Обещать родину можно только в ответ на соборный голос массы – в ответ на движение'.
***
Хаим Вейцман описал свое детство в автобиографической книге 'В поисках пути': 'Городок‚ где я родился‚ Мотоль /или Мотеле‚ как его любовно называли евреи/‚ стоял – да‚ возможно‚ еще и сейчас стоит –
