Осенью 1916 года в Лондон приехал Иосиф Трумпельдор‚ командир расформированного отряда погонщиков мулов. Сто двадцать солдат из этого отряда решили продолжить военную службу‚ и их повезли в Англию. По пути корабль налетел на мину‚ им пришлось поплавать в воде‚ а в Лондоне они попросили‚ чтобы их определили в один батальон. Жаботинский был знаком с влиятельными лицами; они постарались‚ и все солдаты бывшего отряда погонщиков мулов оказались вместе: из них образовали пятую роту‚ которая стала ядром будущего еврейского легиона. Жаботинский уговорил командира лагеря‚ и его зачислили рядовым в ту же роту. В первые дни службы знаменитый на всю Россию и уже немолодой журналист мыл полы‚ и сержант сказал ему: 'Отлично вымыли. Будем просить полковника‚ чтобы вас назначили на эту должность при нашей столовой'.

В пятой роте большинство составляли евреи из России; среди них были и несколько русских– иудействующих‚ белокурых и синеглазых. Жаботинский вспоминал: 'Один из них‚ Матвеев‚ добрался до Палестины всего за несколько дней до войны: пришел пешком из Астрахани в Иерусалим прямо через Месопотамию. В субботние вечера он очень серьезно напивался..‚ ложился в углу на свою койку и в голос читал псалмы Давида из старого молитвенника. Еще там были семь грузинских евреев‚ все с очень длинными именами‚ кончавшимися на 'швили'... Семеро молодцов‚ как на подбор‚ высокие‚ стройные..‚ первые силачи на весь батальон. Я их очень полюбил за спокойную повадку‚ за скромность‚ за уважение к самим себе‚ к соседу‚ к человеку постарше. Один из них непременно хотел отнять у меня веник‚ когда меня назначили мести... Были среди нас египетские уроженцы‚ с которыми можно было сговориться только по– итальянски или по–французски. Два дагестанских еврея и один крымчак поверяли друг другу свои тайны по–татарски. А был там один по имени Девикалогло‚ настоящий православный грек‚ неведомо как попавший к нам‚ и с ним я уже никак не мог сговориться: если бы сложить нас обоих вместе‚ то знали мы вдвоем десять языков – только все разные'.

Жаботинский и Трумпельдор написали докладную записку о создании еврейского легиона; эту записку обсуждал военный кабинет и поручил военному министру встретиться с ее авторами. Никто не преlполагал‚ что один из авторов записки – рядовой британской армии; это было неслыханное нарушение традиций – совещание между военным министром и рядовым пехотинцем‚ но тем не менее‚ именно на этой встрече они пришли к соглашению о сформировании еврейского подразделения. После встречи с министром Жаботинский вернулся в казарму‚ возбужденный и окрыленный‚ – и 'вдруг в барак влетел... юный рыжий подпоручик: дежурный офицер... Он орлиным оком окинул окна‚ почему–то закрытые‚ нахмурился и сказал: 'Эй‚ вы‚ там‚ рядовой в очках‚ – открыть!' – 'Которое‚ сэр?' – спросил Жаботинский. 'Все‚ болван вы этакий'‚ – изрек подпоручик и проследовал дальше.

Двадцать пятого августа 1917 года было официально объявлено о создании еврейского боевого подразделения. В Ист–Энде‚ еврейском квартале Лондона‚ добровольцы записывались в легион‚ и из них образовали тридцать восьмой батальон королевских стрелков. В нем было шестьдесят четыре солдата по фамилии Коган; командовал батальоном подполковник Д. Патерсон‚ командир бывшего отряда погонщиков мулов‚ тот самый Патерсон‚ как писал Жаботинский‚ 'который поверил в нас с первого момента‚ когда еще все над нами смеялись'. Суббота была днем отдыха солдат этого батальона‚ на кухне готовили кашерную пищу; их командир с удивлением отметил‚ что 'за всё время никто из солдат не выпил даже капли пива'‚ а потому пришлось закрыть солдатский ларек.

Второго февраля 1918 года еврейский батальон промаршировал по главным улицам Лондона; его приветствовал мэр–лорд города в средневековых одеждах посреди пышной свиты. Затем батальон направился в еврейский квартал: над колонной развевался флаг Соединенного королевства Великобритании и еврейский национальный флаг; впереди ехал на лошади подполковник Патерсон и приветствовал зрителей. 'Бело–голубые флаги висели над каждой лавчонкой‚ – вспоминал Жаботинский‚ – женщины плакали на улицах от радости; старые бородачи кивали сивыми бородами и бормотали молитву 'благословен‚ давший дожить нам до сего дня...'‚ а солдаты‚ те самые портные‚ плечо к плечу‚ штыки в параллельном наклоне‚ как на чертеже‚ каждый шаг – словно один громовой удар‚ гордые‚ пьяные от гимнов и массового крика‚ от сознания мессианской роли‚ которой не было со времен Бар–Кохбы'.

На следующее утро батальон выехал в Египет; одним из взводов командовал Владимир Жаботинский‚ которого произвели в офицеры 'с каким–то очень сложным обходом английской конституции'. Он был сугубо штатским человеком‚ и офицеры посмеивались: 'Какой вы солдат? Просто переодетый фельетонист...' Трумпельдор хотел служить в этом батальоне‚ соглашался даже на звание сержанта‚ но англичане не позволили однорукому инвалиду вступить в армию. Трумпельдор выслушал приговор‚ улыбнулся: 'Не хотят‚ шельмы этакие'‚ прибавил: 'Эйн давар' и уехал в Россию.