Идеалисты встречались во все времена. Мечтатели рождались и рождаются в каждом поколении. Люди бескорыстные и непрактичные зафиксированы в хрониках у каждого‚ наверно‚ народа. Они постоянно выделялись‚ эти люди – мечтатели‚ фантасты‚ не от мира сего – посреди остального населения‚ занятого проблемами собственного благополучия. И всегда оно выглядело странным‚ их бескорыстие‚ в глазах практичных людей‚ выглядело подозрительно‚ потому что настороженно относится человек к тому‚ чем сам не располагает‚ усматривает в этом хитрость‚ ловкость‚ зловредный умысел. Вечно были они‚ эти бессеребренники‚ объектом насмешек‚ обмана‚ в лучшем случае – снисходительного удивления‚ но без них как–то не строилась жизнь‚ не получалась‚ не двигалась дальше‚ словно являлись они‚ эти люди‚ тем таинственным ферментом‚ без которого не обойтись.

Михаил /Михаэль/ Гальперин родился в Вильнё в 1860 году‚ в богатой семье. Сколько путей открывалось перед ним‚ сколько протоптанных дорожек звали за собой по привычной уже колее! Мог стать торговцем‚ мог стать банкиром‚ ученым или бездельником‚ – деньги всё позволяли. Но это были не его пути: фантазер – мечтал о несбыточном‚ идеалист – строил на песке замки‚ бескорыстный и отзывчивый – раскидывал время‚ силы и средства на первый зов. Чтобы помочь бедным семьям‚ Гальперин основал на свои деньги еврейскую профессиональную школу и кооперативное производство вязаных изделий‚ а в 1885 году решил отправиться в Эрец Исраэль. Перед отъездом он пришел в виленскую синагогу‚ поклялся перед свитком Торы потратить всё свое состояние на нужды Святой Земли и завершил клятву словами: 'Если забуду тебя‚ Иерусалим...'

В первый приезд Гальперин обошел пешком почти всю эту землю‚ вдоль и поперек: было ему тогда двадцать пять лет. Через год он снова приехал сюда‚ жил в Ришон ле–Ционе‚ создал первое рабочее объединение‚ участвовал в 'бунте' жителей против администрации барона Э.Ротшильда и был изгнан из поселения. Одни называли его идеалистом‚ 'защитником угнетенных и порабощенных'‚ другие – 'взбалмошным господином'‚ 'умственно расстроенным человеком'‚ который 'разъезжал верхом по Иудее в сопровождении ватаги мальчишек'‚ – на самом деле он был лишь самим собой и в третий приезд пожертвовал деньги на развитие поселения Иесуд га–Маала‚ основал Нес–Циону. Из воспоминаний современника: 'Это был удивительно красивый человек – рослый‚ крепкий‚ с ниспадающими на плечи светлыми кудрями и прекрасными голубыми глазами. От всей его внешности веяло благородством и торжественностью пророка или сказочного героя. У него был прекрасный голос‚ исключительный голос‚ сильный‚ мягкий: пел он очень красиво'.

Затем Гальперин опять возвратился в Россию‚ объезжал города черты оседлости‚ устраивал собрания еврейской молодежи. Очевидец писал: 'Он был для нас старшим братом и примером для подражания. Он хотел воспитать нас для будущей жизни в Эрец Исраэль‚ привив навыки земледельца и воина. По вечерам мы ездили с ним в лес‚ на ночевку под открытым небом‚ а наутро приступали к занятиям спортом под его руководством. Затем он собирал нас на беседу и пленял сердца рассказами об Эрец Исраэль‚ которую исходил вдоль и поперек'. В 1903 году‚ после погрома в Кишиневе‚ Гальперин собрал сотни молодых евреев и организовал самооборону в Вильне; на его деньги покупали оружие и заказывали у кузнецов сабли и пики. Опережая других‚ Гальперин призывал основать 'народный еврейский легион'‚ вооружиться оружием‚ полученным у Англии‚ и отвоевать у турок Эрец Исраэль для создания еврейского государства. Многие изумлялись такому предложению‚ не принимали его всерьез‚ но через короткое время об этом заговорили другие.

В 1903 году Гальперин поехал на Сионистский конгресс‚ на котором решался вопрос‚ куда переселять европейских евреев: в Эрец Исраэль или в Уганду‚ как рекомендовало правительство Великобритании. Делегация российских евреев была против плана Уганды‚ а Михаил Гальперин продемонстрировал это самым эксцентричным образом: во время прений он внезапно вскочил на стол и во весь голос пропел 'Га– Тикву': 'Еще не пропала надежда народа‚ она не угасла за двадцать веков...'

В 1906 году он снова отправился в Эрец Исраэль и перед отплытием корабля поклялся в одесской синагоге‚ что никогда не вернется в Россию. Это было уже иное время; тон на этой земле задавали практики‚ люди дела‚ которые не пренебрегали повседневными мелочами‚ а Гальперин оставался тем же мечтателем и чудаком‚ что бродил по дорогам из поселения в поселение с кинжалом за поясом. У него не осталось ни копейки от прежнего состояния; он работал сельскохозяйственым рабочим или ночным сторожем‚ был ранен‚ познал голод и одиночество‚ но постоянно устремлялся на помощь нуждающимся: однажды‚ не раздумывая‚ снял с ног единственную пару обуви и выставил на продажу‚ чтобы помочь бедным поселенцам.

Когда в Яффе появился дом терпимости‚ Гальперин потребовал от властей‚ чтобы закрыли это заведение‚ а его владельцев–евреев выслали из города. Ему угрожали‚ его грозили застрелить в одну из ночей‚ но Гальперин добился своего. 'Я никогда не сожалел о прежних своих поступках‚ – говорил он. – Я постоянно чувствую себя счастливым'. Казалось‚ уходит человек в неизвестность‚ вытесняется из общей памяти другими‚ более активными и более удачливыми‚ но его характер и буйный темперамент еще раз вынесли его на волну всеобщего внимания‚ притом самым неожиданным образом.

В 1911 году в Яффу приехал на гастроли итальянский цирк. Для увеличения сборов хозяин цирка предложил местным храбрецам войти в клетку со львами на глазах у публики и открыл предварительную запись желающих. В городе нашлись четыре смельчака: итальянский консул‚ греческий купец‚ турецкий чиновник и араб–лодочник. Цирк был переполнен. На арене стояла клетка со львами. Директор называл публике имена храбрецов. Цирк зашумел‚ цирк загалдел: 'Где евреи? – кричали со всех сторон. – Неужто нет смелого человека среди трусливых детей смерти?..' Так называли евреев в те времена – 'дети смерти'. В этот момент на арену цирка вышел широкоплечий человек с гривой светлых волос; на нем была белая рубаха с вышитым на ней синим магендавидом. Директор цирка объявил: 'Михаэль Гальперин – еврей!' Цирк разразился аподисментами.

Наступил решающий момент. Дверь клетки открылась. Смельчаки вошли внутрь и‚ вытерпев несколько секунд‚ стремительно выскочили назад. И тут произошло неожиданное: Михаил Гальперин закрыл за ними дверь и остался в клетке в обществе трех львов. Цирк замер. Подняв руки кверху‚ Гальперин закричал из клетки‚ обращаясь к публике: 'Ну‚ кто здесь осмелился назвать потомков Бар–Кохбы и Макавеев 'трусливые дети смерти'? Пусть умолкнут все ругатели Израиля. Придет время‚ и мы станем свободным народов на нашей родине‚ на земле наших предков!' Гулкий бас Гальперина вывел львов из неподвижности. Они угрожающе зарычали. Укротитель забеспокоился. И тогда Гальперин запел 'Га–Тикву': 'Еще не пропала надежда народа‚ она не угасла за двадцать веков...' Он пропел весь гимн до самого конца‚ а потом спокойно вышел из клетки. Цирк охнул и разразился громовой овацией.

Назавтра вся страна знала‚ что сделал Михаил Гальперин. О происшествии в цирке написали в газетах всего мира. Очевидцы рассказывали и пересказывали эту историю; молва о сказочном герое распространилась среди бедуинских племен‚ вплоть до Сирии и Заиорданья‚ обрастая по пути живописными