(встает)
Нет, звезды нам не лгут. Тут все случилось Теченью звезд, судьбе наперекор. Наука непреложна, небеса Правдивы, но их предопределенья Коварный друг нещадно исказил. Лишь истина — основа прорицанья, Неверно все, что против естества. И разве заблужденье — не питать Столь низких подозрений к человеку? Я слабости такой не постыжусь! Заложена и в сердце зверя верность; Дикарь и тот не станет пить с несчастным, Которого пронзить ножом задумал. Какой геройский подвиг ты свершил, Октавио! Не разумом своим Ты превзошел меня, твое лукавство Над прямодушьем одержало верх. Ты в сердце, не прикрытое щитом, Предательски нанес удар злодейский! Перед таким оружьем я — дитя. Те же. Бутлер.
Терцки
Смотрите! Бутлер! Есть у нас друзья! Валленштейн
(Идет к нему с распростертыми руками и сердечно обнимает его.)
Обнимемся, соратник давний мой! Не так отраден солнца луч весною, Как в час такой отрадно видеть друга. Бутлер
Я, генерал, пришел… Валленштейн
(прислонясь к его плечу)
Тебе известно? Старик нам изменил. Ну, что ты скажешь? Мы тридцать лет не разлучались с ним, Делили все тревоги ратной жизни! Одна постель была у нас в походах, Мы пили с ним из одного стакана; Одним куском бывали оба сыты. Он был моей опорой, как теперь Твое плечо — надежная опора, — И вот, когда с доверьем я прильнул К его груди, он, улучив минуту, Коварно мне вонзает в сердце нож! (Прячет лицо на груди Бутлера.)
Бутлер
Предателя забудьте. Что ж вы делать Намерены? Валленштейн
Ты прав, бог с ним! Немало Есть у меня еще друзей, не правда ль? Судьба ко мне, как прежде, благосклонна: Разоблачив коварство лицемера, Она дала мне искреннего друга. Довольно об Октавио! Утрата Не тяжела, но как тяжел обман! Я их любил, я их ценил обоих, Мне предан был всем сердцем юный Макс, И Макс не изменил мне… Но довольно, Довольно! А теперь решим, как быть… Вот-вот примчится к нам гонец из Праги От графа Кински с важным донесеньем. К бунтовщикам не должен он попасть. Послать бойца надежного навстречу 
