в члены организационного комитета.

– Кто сказал, что благотворители не лукавят?

– У меня на это не будет времени. Может, Чарли найдет.

Как всегда, отметила Уинфилд. Гарнет все еще была ужасно худой, хотя и немного поправилась за последнее время. Уинфилд спросила себя – уже не в первый раз, – как воспримет отец эту неожиданную самостоятельность Гарнет.

– Эпоха дежурства в госпитале закончилась, – напомнила Гарнет, снова проявляя непостижимую способность читать чужие мысли.

– Я оставила отцу записку, что прошу его перед госпиталем заехать ко мне. А у меня на двери – записка, чтобы он зашел в квартиру 2F.

– Господи, вот это предусмотрительность. Где вы находите время возиться с такой беспризорницей, как я?

– Сейчас у меня есть время. Клан Риччи в состоянии ремиссии.

– Не понимаю.

Уинфилд вышла на кухню и открыла холодную воду.

– Риччи – как рак. Иногда метастазы останавливаются сами по себе – на время. Мой двоюродный дед больше не пытается прикончить отца. Отец отказался от окуривания империи Риччи ладаном. Как это назвать? Прекращением огня? Вооруженное перемирие?

Она подставила стакан под струю холодной воды, закрутила кран и вернулась к Гарнет.

– Ваши таблетки в дорожной сумке.

– А? О да.

Гарнет порылась в сумке, стоявшей у нее на коленях. Она проглотила алую таблетку антибиотика и запила водой.

– Спасибо.

Уинфилд взяла у нее стакан и допила воду. Обе женщины молчали, осматривая гостиную, занимавшую большую часть квартиры, мысленно делая перестановку. Сейчас меблировку гостиной представлял наспех выбранный на распродаже тиковый гарнитур из трех предметов, а спальни – одна-единственная кровать королевских размеров.

– Вы устроили мне чудную берлогу, – сказала Гарнет после паузы. – Квартира небольшая, но просторная. Ваш отец все это время платил мне жалованье в «Ричланд», так что у меня есть кое-что за душой, чтобы подумать об обстановке. Хотя в этом нет необходимости. – Ее левая ладонь снова начала тискать мячик. – Кажется, что вы отлично изучили мой вкус. А вот мне вас понять трудно.

– Меня?

– Я уже начала понемногу перенимать вашу прохладцу, спокойствие, – продолжала Гарнет. – Врачи посоветовали мне избегать эмоций. Никаких гримас и ухмылок. Я могу просить вас быть моей моделью?

– При условии, что вы подрежете мне волосы на ваш лад. – Уинфилд хлопнулась на длинную софу с темно-бежевыми подушками. – На самом деле это вы непроницаемая личность.

– Загадочная женщина?

– Колдунья, воскресшая, как Феникс, – Уинфилд взяла разгон, – возродившаяся невредимой из огня, чтобы вновь пуститься по следу отца.

– Взрыв в значительной степени сбил его со следа.

– Это отсрочка. – Уинфилд умолкла. – Ему нужна ваша поддержка. – Не стану вдаваться в подробности, но за последние несколько месяцев произошли кое-какие обнадеживающие события. Сейчас я в лучшей форме, чтобы держать Чио Итало на поводке.

– Каким образом?

Позвонили в дверь. Уинфилд встала и приложила палец к губам, направляясь к двери.

– Уинфилд, – встревоженно произнес Чарли, – я тороплюсь в больницу. Что такое важ...

– Я хотела познакомить тебя с дамой, которая обещала позаботиться о моей прическе. – Уинфилд шагнула в сторону, и Чарли увидел женщину, сидевшую в инвалидном кресле, нервно стискивающую пальцами теннисный мяч.

Винс терпеть не мог свои поездки в Атлантик-Сити. Здесь он всегда чувствовал себя не так уверенно, как в других городах, несмотря на лесть и раболепие, которыми его встречали. И дело было не в скудости местной криминальной жизни, просто Атлантик-Сити – это не город, а грязная помойка.

Несмотря на строгости законоположения об азартных играх Нью-Джерси, разные шайки давно поделили территорию штата между собой, используя в качестве прикрытия фасады отелей, И тут для них открылись золотые россыпи.

Но – и этого Винс не решился бы прошептать ни единой душе – несмотря на большие деньги, потраченные на «обзаведение», Атлантик-Сити оставался сточной канавой для безработных маникюрш, подонков, мошенников и проходимцев всех разновидностей. Каждый приезд в Атлантик-Сити был для Винса ударом по самолюбию, но время от времени приходилось посещать эту помойку – чтобы хотя бы держать на коротком поводке здешнего управляющего. Это был деверь Винса Эл Заппавинья, муж сестры Лил, не то чтоб жулик, скорее – туповатый парень, из-за чего мог попасть впросак.

Эл встретил его ворохом компьютерных распечаток, широких зеленоватых простынь с колонками цифр, вселяющих отвращение в сердце Винса. Он сморщился в кошачьей гримаске раздражения, как при виде мыши-перестарка.

– Пожалей меня, Эл. Давай на словах, только коротко.

– Винни, каждый раз, когда я говорю коротко, ты начинаешь орать на меня. В общем, на этой неделе мы смолотили на пять процентов больше, чем на прошлой. О'кей? Теперь плохие новости. «Кое-что» не привезли.

«Кое-что» было эвфемизмом для обозначения наркотиков.

– Почему?

– Не было сигнала.

Винс пальцем указал на дверь, и Эл вышел из кабинета. Нахмурившись, Винс покосился на распечатки и решил поверить Элу на слово, что там все в порядке. Но то, что кончились запасы героина и кокаина – это далеко не порядок.

На худой конец есть Дальневосточная линия. Он потянулся к телефону. Вот работа для Кевина, который умеет проскальзывать в любую дырку незаметно, как привидение. Но не успел Винс взять трубку, телефон звякнул.

– Алло?

– Винни, это Эл. Тут один алкаш требует, чтобы я учел ему чек на три тысячи баксов. Говорит, он твой парень. Должен я отстегнуть ему наличные?

– Нет, пока не скажешь, как его зовут.

– Доктор какой-то.

– Коротышка, светлые волосы, смахивает на деревенщину.

– О, ты его знаешь?

– Какого хрена доктору по кошечкам самого высокого класса болтаться в Атлантик-Сити?.. Я дал ему зеленый свет в Макао, Монако, на Маврикии. Нет, ему хочется потереться среди подонков. Где он, около стола с «блэкджеком»?

– Ага.

– Учти чек. И скажи ему, чтоб без меня не уходил.

Винс повесил трубку. Стыдно за База. Некоторые ребята или принимают все как есть или выкатываются. Но только не Баз. Винс опустил свою маленькую изящную голову на руки и помассировал пальцами виски. Слишком напряженная жизнь, это Баз сказал. Маленькая профессиональная консультация.

Снижение поставок наркотиков... да не снижение – полный пролет! За все время, что он работает – это с тех пор, как упокоился с миром его высокоморальный папа, а вместе с ним все препятствия на пути к власти, – Винс был уверен, что он сам себе хозяин. Если с наркотиками плохо, – а это сладчайший кусок из всего, что есть на свете, – приходится улаживать вопрос с помощью уступок и переговоров. Это может стоить очень дорого. Раньше, когда «товар» рос и перерабатывался в краях, густонаселенных mosquitoes