Одюбон. Заграждения способны остановить мощный грузовик на любой скорости. За полчаса до начала соревнований движение полностью перекроют.

Один из агентов поднял руку.

— Слушаю вас.

— Парни с телевидения очень недовольны запретом присутствовать на стадионе после полуночи. Аппаратуру они установят днем, но хотели бы иметь доступ к ней и ночью.

— Тяжелый случай, — вздохнул Ренфроу, — но тем не менее передайте им, что после полуночи на стадион не будет допущен ни один человек. Предупредите телевизионщиков, что всю подготовку они должны закончить сегодня. Завтра они не смогут этим заняться. Где представитель Федерации летчиков- любителей?

— Здесь. — Поднялся лысеющий молодой человек. — Учитывая, что два человека уже задержаны, использование летательных аппаратов представляется маловероятным. — Он говорил складно и монотонно, словно читал доклад. — Оба аэропорта — международный и Лейкфронт проверены, ничего подозрительного не обнаружено. — Он на мгновение запнулся, подбирая слово. — Тем не менее во время Суперкубка ни один частный самолет не получит разрешения на взлет. Исключение составляют лишь грузовые и чартерные рейсы. Эти самолеты подвергнут самому тщательному осмотру перед взлетом. Обычные рейсы проверяются строже обычного, но они будут выполняться по расписанию. Полиция Нового Орлеана командирует в оба аэропорта спецкоманды на случай попыток захвата самолета.

— Хорошо. — Ренфроу кивнул. — С военно-воздушных баз вблизи Нового Орлеана сообщили, что ни один неопознанный летательный аппарат не нарушит границы города. Все базы приведены в состояние повышенной боевой готовности. Свою задачу военные будут решать, естественно, не над городом, а за его пределами. Зона, которую они установили, имеет радиус в сто пятьдесят миль. Думаю, что этого вполне достаточно. Для наблюдения за зрителями военные предоставляют в наше распоряжение патрульный вертолет. Теперь о возможности проноса бомбы на себе и о том, как будет осуществляться допуск на стадион. Все средства массовой информации передали просьбу к зрителям прийти за час-полтора до начала игры. Кто-то придет, кто-то нет. Каждый человек, прежде чем он окажется внутри стадиона, пройдет через металлодетектор. Это ваша задача, Фуллилоу. Ваши люди под готовили оборудование?

— Так точно, сэр.

— Опоздавшие будут очень недовольны, если им придется стоять в очередях у входа. Но тут уж ничего не поделаешь. Майор Кабаков, вы хотите что-нибудь сказать?

— Разумеется. — Кабаков поднялся со своего места и повернулся лицом к аудитории. — Я по поводу детекторов и личного досмотра: ни один террорист с оружием в кармане не станет спокойно ждать, пока дойдет его очередь и детектор среагирует на оружие. Следите за очередями к детекторам. Человек с оружием примется искать иной путь на стадион, как только поймет, что происходит. Следите внимательно. Если кто-нибудь в очереди вызовет у вас подозрение, задержите его внезапно, не дав опомниться, без предупреждения. Ведь если он поймет, что раскрыт, то его жертвами могут стать десятки людей.

Кабаков безразлично подумал, что собравшимся, скорее всего, не нравится, что он излагает прописные истины. Помолчав, он продолжил:

— Хорошо бы иметь возле каждого входа мешки с песком на случай, если террорист швырнет гранату. В толпе ее обезвредить очень сложно. Запал у обычных гранат около пяти секунд — этого времени иногда достаточно, чтобы закрыть ее со всех сторон мешками с песком. Террористы крепят гранаты булавками к одежде. Не спешите сразу ее срывать. Сначала разберитесь с владельцем — если не удастся быстро надеть наручники, стреляйте. Жизнь невинных людей дороже. Если террорист будет ранен, но не сдастся, немедленно стреляйте вновь. В голову. Наверняка. Он может прятать на себе радиопередатчик, настроенный на волну радиовзрывателя, или само взрывное устройство, и произойдет непоправимое. — Кабаков прочел на многих лицах отвращение. Ему было наплевать. — И еще. Стрельба вблизи одного входа не должна отвлечь внимание агентов, стоящих у другого. В этот момент необходимо усилить внимание и бдительность на своем участке. Как вам известно, среди террористов есть женщина. — Кабаков замолчал, но быстро взял себя в руки. — Однажды в Бейруте я ошибся, увидев в ней просто женщину, а не опасного преступника. И это — одна из причин нашего сегодняшнего положения. Не забывайте об этом. — Кабаков высказался и сел на место. В комнате воцарилась гнетущая тишина.

Потом заговорил Ренфроу:

— У каждого входа, помимо основной, будет также резервная группа. Эти группы будут действовать только в случае тревоги. И запомните — вы не должны покидать своего места, что бы ни случилось. Ну, что ж, на этом можно закончить. Вопросы есть? — Ренфроу хмуро оглядел аудиторию. — Тогда все свободны. Не забудьте взять у секретаря свои удостоверения. За работу, господа.

Поздним вечером накануне Суперкубка на стадион Тьюлэйн опустилась тишина. Огромное, ярко освещенное пространство стадиона, казалось, полностью поглощало невнятный шум поисковых работ. Под яркими лучами прожекторов стелился туман, принесенный с Миссисипи, катящей свои воды всего лишь в миле от ристалища. Фигуры людей тонули в белесом мареве. Оба моссадовца наблюдали за обыском, стоя в ложе прессы на одном из верхних ярусов зрительских трибун. Внутри ложи было совершенно темно, и лишь огоньки сигарет изредка высвечивали лица. Оба молчали. Первым заговорил Мошевский:

— Они все-таки смогут пронести ее, хотя бы часть. Под одеждой. Это не так уж сложно. При отсутствии на них батарей или оружия детекторы ничего не обнаружат.

— Да, — мрачно ответил Кабаков, — смогут.

— Если даже их всего лишь двое, этого достаточно, чтобы наделать немало шума.

Кабаков промолчал.

— Здесь мы бессильны, — опять начал Мошевский. Сигарета Кабакова сердито вспыхнула несколько раз, Мошевский благоразумно решил не продолжать.

— Я хочу, чтобы завтра ты находился с резервной группой на западной стороне, — тихо сказал Кабаков. — Я договорился с Ренфроу.

— Ладно.

— Если это окажется грузовик, заберись в кузов и постарайся извлечь детонаторы. Хотя в каждом отряде имеются свои специалисты-подрывники. Лучше, чтобы ты сам за всем проследил.

— Согласен. У крытого кузова надо разрезать брезент сбоку. К заднему борту может быть прикреплена граната.

Кабаков кивнул.

— Неплохо. Скажешь об этом командиру группы. Рэйчел расширила для тебя бронежилет. — Мошевский состроил недовольную мину. Кабаков улыбнулся: — Я его тоже не люблю, но ты наденешь. Если начнется стрельба, ты не должен выделяться среди других.

— Слушаюсь. — Мошевский тряхнул головой.

— Корли заедет за тобой без четверти девять. Не задерживайся сегодня в «Хотси-Тотси» после полуночи, мне об этом доложат.

— Слушаюсь, сэр! — гаркнул Мошевский и весело рассмеялся.

Ночь выдалась на редкость темной. Туман повис над городом, приглушив все звуки и смягчив яркие огни реклам во Французском квартале. Над Миссисипи, выше уровня тумана, неподалеку от моста неподвижно завис дирижабль. Вдоль его серебристого борта огромными буквами тянулась надпись: «Если кошка захворала, позови ветеринара».

В отеле «Фэйрмонт», двумя этажами выше номера пилота дирижабля Фарли, Далиа, встряхнув градусник, подошла к кровати, на которой обессилено лежал Лэндер. Он был измучен переездом из Нью- Джерси. Чтобы миновать новоорлеанский международный аэропорт, где Далию могли узнать, они сначала самолетом местной авиалинии добрались до Батон-ружа, где Далиа взяла напрокат машину. Она сидела за рулем, а Лэндер устроился на заднем сиденье. Дорога оказалась для него слишком утомительной. Восковая бледность заливала его лицо, но взгляд был тверд и ясен. Далиа забрала градусник — температура нормальная. Лэндер взял ее за руку:

— Зря ты тут возишься со мной. Я в порядке. Лучше бы взглянула на грузовик.

— Машина либо на месте, либо ее там нет. Если хочешь, я съезжу проверю, но мне лучше не появляться лишний раз на улице.