убитыми 6 европейцев, 24 аскари и 5 других цветных и ранеными 10 европейцев, 67 аскари и 28 других цветных.
В то время, когда мы одержали успех над неприятельскими колоннами, наступавшими с запада, отряд Келя должен был выдерживать длительные и иногда очень серьезные бои с дивизией противника, двигавшейся от Порт-Амелия на Нанунгу. У Медо неприятель, по своему собственному признанию, понес очень большие потери; в другом бою, западнее Медо, капитану Шпангенбергу со своими двумя ротами удалось обойти неприятеля, подойти с тыла к его полевой гаубичной батарее и атаковать ее. Почти вся прислуга и упряжка были перебиты. К сожалению, нельзя было увезти с собой орудия и боевые припасы, и они были приведены в негодность. Но, несмотря на отдельные успехи, отряду Келя пришлось отходить. Наступал момент, когда своевременные действия моих главных сил на участке Келя могли, по-видимому, привести к решительному успеху над генералом Эдвардсом{56}.
Я перешел с главными силами дальше на юго-запад в направлении на Махуа и расположился лагерем в районе городка Тим-бани у горы Корома. Это передвижение было вызвано наличием засеянных полей в этом районе, откуда я предполагал, в случае крайней необходимости, направиться еще южнее, чтобы использовать богатые продовольственные районы плодородной местности при слиянии рек Малема и Лурио. К западу от горы Тимбани местность была благоприятна для завязки решительного боя с генералом Эдвардсом, который двигался вслед за отрядом Келя от Нанунгу и дальше в юго-западном направлении. Необыкновенно скалистая и пересеченная местность у горы Тимбани и в 6 километрах северо-восточнее этой горы до позиций, на которые отходил отряд Келя, была неблагоприятна для задуманного мною решительного боя. 21 мая дымом своих костров обнаружили себя новые лагеря противника к западу от позиций Келя. Я предполагал, что 22 мая эти новые части двинутся в тыл отряда Келя. Тут, к сожалению, я не отдал последнему вполне определенный приказ о немедленном отходе с его главными силами из неблагоприятного района на юго-запад от горы Тимбани. Вместо точного и ясного распоряжения я дал указания, предоставлявшие большую свободу действий.
Таким образом, случилось, что отряд Келя только утром 22 мая отправил своих носильщиков с грузом боевых припасов и с остальным багажом. Но и это было бы недурно при правильном управлении колонной носильщиков и разумном исполнении приказа - отступить назад на расстояние в полтора часа хода. Однако, не отдавая себе ясного отчета в серьезности положения, носильщики и находившийся с ними губернатор остановились в закрытой и пересеченной местности, где они могли ежеминутно подвергнуться неожиданному нападению, не будучи в состоянии успешно обороняться. Сам я в тот день утром произвел еще раз разведку очень благоприятной для стоянки носильщиков местности юго-западнее горы Тимбани и между прочим встретил здесь раненого накануне в отряде Келя лейтенанта Кемпнера, которого несли в тыл. Со стороны отряда Келя, где утром было отбито несколько атак противника, был слышен шум боя. С капитаном Келем была установлена телефонная связь, и я, не имея никаких сведений о судьбе его багажа, решил около 11 часов вернуться обратно в лагерь Коромы.
Как раз, когда я в 12 часов прибыл в лагерь, внезапно на очень близком расстоянии раздался минометный огонь. Не могло быть никакого сомнения, что минометы появились между нами и отрядом Келя. Вслед за этим прервалось телефонное сообщение с последним. Не оставалось никакого иного решения, как немедленно двинуться из лагеря Коромы в полном составе против этого нового противника, причем у меня была некоторая надежда, что, несмотря на неблагоприятную местность, может быть, удастся его захватит врасплох и разбить.
Не прошло и часа, как мы прибыли к горе Тимбани и быстро отбросили передовые отряды неприятеля. Некоторые из наших разбежавшихся носильщиков сообщили, что губернатор и багаж отряда капитана Келя подверглись внезапному нападению и что весь багаж погиб. Самому же губернатору, якобы, удалось бежать; другие говорили, что он взят в плен. Противник вел оживленный огонь из минометов и был атакован нашими ротами с нескольких сторон. Но он занял выгодную позицию, на которой окопался и укрыл часть захваченного багажа. К сожалению, мы отбили у него очень мало вещей. Все-таки неприятель был окружен и взят под концентрический огонь, от которого понес большие потери. По перехваченному позднее сообщению, один только 1-й полк Королевских африканских стрелков потерял около 200 человек.
В этом окружении противника приняли также участие несколько рот и патрулей капитана Келя. Наконец, и этот последний повернул со всеми своими силами против врага, появившегося у него в тылу, и рассчитывал его разбить, в то время как крупный патруль был оставлен фронтом на северо-востоке, чтобы сдерживать наступавшего здесь неприятеля. Но этот патруль оказался слишком слабым. Он был оттеснен назад, и пришлось для его усиления вновь выделить подкрепления из отряда капитана Келя. Если неприятель и понес в общем значительные потери, то все-таки мы не смогли достигнуть полного успеха. С наступлением темноты бой прекратился, и мы отошли в удобный для боевых действий район между горами Тимбани и Коромой, которой был заранее разведан.
Между тем губернатор оказался в лагере у горы Коромы. Во время этого приключения он потерял весь свой багаж и был взят на попечение унтер-офицером Редером, испытанным и способным начальником одной из колонн носильщиков. Я также внес свою долю, чтобы выручить губернатора из его затруднительного положения, и преподнес ему пару синих носок, которые мне были приготовлены его женой еще в начале войны и которые, к сожалению, красили ноги.
Кроме очень чувствительной потери около 70.000 патронов. мы могли пожаловаться на потерю большого запаса бумажных денег, которых, насколько мне помнится, было 30.000 рупий. Раньше было отклонено мое предложение расплачиваться вместо бумажных денег реквизиционными расписками и тем избавиться от больших нарядов на охрану и избежать бесполезных потерь. Печатались миллионы бумажных рупий, которые было очень тяжело таскать с собой, особенно в этот период войны. Теперь; чтобы все-таки в будущем избежать подобного рода потерь, интендант уничтожил, по моему настоянию, большую часть бумажных денег.
Глава третья. В районе рек Лурио и Ликунго (Май - июнь 1918 года)
По дороге в Кориву. Больные и раненые. Лагерь у Лурио. Отряд Мюллера берет бому Малему. Наступление неприятельских войск с разных сторон. В богатой стране. Директивы генерала Эдвардса. Бой в кустарнике. Дальнейшее движение на Альто-Молоке. 'Бома апельсинов'. Постоянные стычки патрулей. Фактория Нампепо и другие поселки. У реки Ликунго. Богатая добыча. Способность туземцев разбираться в числах
23 мая из лагеря Коромы в Кориву по дороге, проложенной через кустарник, были двинуты остатки багажа и наши главные силы. Большя часть нашей колонны носильщиков и больные были отправлены еще раньше. Арьергард под командой капитана Отто оставался еще несколько дней у горы Коромы и успешно отбил здесь несколько атак неприятеля. Можно было предполагать, что в результате только что окончившейся операции противника на окружение главная масса его войск должна была собраться у Тимбани, и что ему требовалось некоторое время для налаживания своего подвоза до возобновления наступления. Возвращавшиеся патрули сообщали об усиленном автомобильном движении по дороге Нанунгу - гора Тимбани. Другие патрули отмечали наступление неприятельских колонн с востока на северный берег Лурио.
Без помехи со стороны противника я перешел сначала в богатую область Квири, южнее Махуа, а затем дальше к реке Лурио. При этом выяснилось, что часть наших тяжело раненых и больных не смогут выдержать многодневных переходов в своих носилках. При настоящих условиях было трудно оказывать врачебную помощь, и имелось слишком мало санитаров. Таким образом, не оставалось ничего другого, как собирать время от времени всех больных, которые не могли выдержать дальнейшей переноски, организовывать отдельный лазарет и оставлять их на месте под наблюдением врача. Сам главный врач колониальных войск, доктор Мейкснер, был оставлен больным в таком лазарете в Квири. Здесь я пришел проститься с лейтенантом резерва Шефером, который оказал нам такую большую помощь в 1915 году при подготовке к сражению у Яссини и который теперь заболел болотной лихорадкой. Опытный африканец ясно сознавал свое положение, был, как всегда, любезен и спокойно ожидал своей скорой неизбежной смерти.
Я не хотел задерживаться долго севернее Лурио, так как предполагал, что эта река, вода в которой незадолго перед этим сильно поднялась, будет представлять серьезное препятствие. Мне было необходимо
