новые неприятельские колонны. При столкновении с противником, наступавшим с запада, арабский отряд плохо выполнил свою задачу; еще накануне многие арабы умоляли меня отпустить их. Теперь же, когда они должны были ожидать приближения противника, скрытые в засаде в густой чаще на пути его движения, это напряжение оказалось для них чрезмерным. Вместо того, чтобы внезапно открыть уничтожающий огонь, они стали стрелять вслепую в воздух, а затем бросились бежать. К счастью, эти неприятельские колонны встретили затем обе роты капитана Адлера и были отброшены с большими потерями.
До настоящего момента бой можно было характеризовать как неудержимое стремление вперед; даже последний резерв, а именно европейская рота, по ее настойчивой просьбе, был введен в дело. Около полудня наступление приостановилось перед сильными неприятельскими укреплениями. Фактически мы не располагали никакими средствами для их разрушения и не могли ничего предпринять против этих позиций. Наши полевые орудия, расположенные на дистанции в 200 метров, тоже не имели никаких успехов. Жара была невыносимая, и, как при Танге, все утоляли жажду молодыми кокосовыми орехами.
Я лично отправился с лейтенантом Блоком на правый фланг, чтобы разузнать о положении в колонне майора Кеплера. Я не имел тогда ясного представления о позиции противника, и потому мы опять попали на открытой прогалине с сухим песчаным грунтом под хорошо направленный огонь. Пули падали с дистанции в 500 метров совсем рядом с нами, и ясно видимые песчаные брызги позволяли противнику легко корректировать стрельбу. Песок был так глубок, и жара настолько велика, что только несколько шагов можно было сделать бегом или скорым шагом. Мы должны были двигаться, преимущественно медленно, по открытому месту и терпеть этот невыносимый обстрел. К счастью, последний не причинил нам никакого серьезного вреда, хотя пули, пробившие мои шляпу и руку, показывают, что огонь был достаточно метким. По возвращении с правого фланга жажда и изнурение стали так велики, что между несколькими обычно дружелюбно настроенными людьми возникла перебранка по поводу кокосового ореха, хотя с имеющихся в огромном количестве деревьев не трудно было достать сколько угодно питья.
Командование снова отправилось на дорогу Тотохову - Яссини. Рядом с ней имелась узкоколейная железная дорога плантации, вагоны которой беспрестанно перевозили раненых в Тотохову, где в европейских домах был устроен лазарет. Боеприпасы - аскари нес около 150 патронов - начали истощаться, и все чаще начали поступать сообщения из боевой части, что они не могут больше держаться. Легко раненые и толпы беглецов стекались к штабу - целые части разбежались или по разным причинам оставили указанные им места. Все эти люди были собраны, вновь распределены, и таким образом получился сравнительно боеспособный резерв. Снаряженные пулеметные ленты были по большей части израсходованы, и новые патроны подавались сюда из Тотохову по подвесной железной дороге. Люди, занятые набивкой пулеметных лент, прикрепленных к стволам пальм, работали непрерывно.
Было ясно, что мы уже понесли значительные потери. Некоторыми высказывалось желание прекратить бой на том основании, что овладеть неприятельскими укреплениями казалось безнадежным делом. Однако, когда представляли себе, в каком затруднительном положении находится запертый в своем укреплении неприятель, который не имел воды и был вынужден совершать все отправления повседневной жизни, скученный на узком пространстве под раскаленным солнцем и под нашим огнем, то все-таки казалось возможным, при условии непоколебимого упорства с нашей стороны, достигнуть в конце концов успеха. Конец дня и ночь прошли в беспрестанном бою, и, как всегда в подобном критическом положении, возникали всевозможные слухи. Говорили, например, что гарнизон неприятельского укрепления состоит якобы из южно-африканских европейцев, выдающейся меткости стрелков; некоторые будто бы точно разобрали их язык. Узнав об этом мой ординарец омбаши (ефрейтор) Раджабу немедленно приготовился к близкой разведке, подполз вплотную к неприятельской линии и был там убит. Чернокожие, вообще очень впечатлительные, ночью в таком критическом положении нервничали вдвойне, и я неоднократно должен был серьезно ругать людей, когда они вслепую стреляли в воздух.
С утра 19 января огонь снова достиг большой интенсивности. Поскольку мы парировали удары деблокирующих колонн, противник оказался окружен со всех сторон. Он сделал неудачную вылазку, вскоре после чего выкинул белый флаг. 4 индусские роты с европейскими офицерами попали в наши руки. Мы все обратили внимание на победоносный вид, с которым наши аскари смотрели на противника; я никогда не думал, что наши черные могут иметь такой важный вид.
Обе стороны находились в тяжелом положении и были близки к истощению своей нервной энергии. Так обычно бывает в каждой серьезной борьбе - аскари поняли теперь, что для достижения победы нужно превозмогать первые затруднения. Потери неприятеля я оценивал, по меньшей мере, в 700 человек; захваченные бумаги давали ясное представление о его силах, которые более чем вдвое превосходили наши собственные. Судя по документам, командующий войсками в Британской Восточной Африке генерал Тигхе, незадолго перед тем прибывший в Вангу, сосредоточил в Яссини и ее окрестностях свыше 20 рот, которые большей частью прибыли походным порядком вдоль побережья со стороны Момбасы. Они должны были наступать в направлении на Тангу.
Отправка раненых из Яссини в лазареты Северной железной дороги прошла без задержек в несколько дней с помощью автомобилей и рикш, которые курсировали между полевым лазаретом Тотохову и Тангой. Эти рикши - небольшие двухколесные плетеные коляски, передвигаемые людьми, которые в Танге играют роль извозчиков, - были реквизированы санитарными офицерами для транспорта раненых. Неприятель отошел в свой укрепленный лагерь севернее государственной границы. Новое нападение на него обещало мало успеха, поэтому у Яссини был оставлен лишь небольшой отряд из нескольких рот для противодействия деятельности патрулей, которая немедленно возобновилась. Главная масса войск была опять переброшена обратно в область Килиманджаро.
По дороге к пункту посадки на Северную железную дорогу войска должны были пройти через плантацию Амбони. Здесь жители Танги приготовили из своих запасов пищу и освежающие напитки. После чудовищных трудов, перенесенных во время операции у Яссини, длительных и усиленных переходов при уничтожающей жаре и после боев, происходивших днем и ночью, небольшой серный ручей Сиги быстро покрылся сотнями белых и черных купающихся фигур. Все лишения были забыты, и настроение поднялось до высшего предела, когда как раз в этот момент после продолжительного перерыва снова были получены по беспроволочному телеграфу вести с родины. Они показали нам, что сообщение о боях у Танги только теперь было получено в Германии, и содержали благодарность за достигнутый успех.
Глава седьмая. Малая воина и новые приготовления (Февраль-июнь 1915 года)
Необходимость сбережения людей и средств. Заботы о раненых. Радиопередача с родины. Разъезды в районе Лонгидо. 'Это было чертовски ловкое дело'. Патрули для порчи железной дороги. Лишения и смерть в степи. Прибытие вспомогательного парохода. Лихорадочная работа по производству снаряжения. Наступление у горы Ольдоробо. Избыток сырых материалов и недостаток фабричных изделий. Новые виды промышленности. Постройка дорог. Развертывание войск и боеспособность
Позднее из захваченных бумаг выяснилось, что противник предпринимает передвижение войск от озера Виктории к Килиманджаро. Таким образом, бой у Яссини действительно облегчил положение других далеко расположенных областей. Эти сведении лучше всего подтверждали первоначальную мысль, что сильный удар по противнику в одном пункте представляет в то же время лучшую защиту также и остальной колониальной территории; при этом вопрос об энергичной обороне других пунктов колонии имел второстепенное значение. Несмотря на это, в феврале 1915 года я с радостью приветствовал согласие губернатора отдать приказ, по которому прибрежные пункты должны оказывать сопротивление при угрозе со стороны неприятеля.
Прежние удачные столкновения показали, что такое местное сопротивление может быть небезуспешным даже против огня судовых орудий.
Наш удар, произведенный 9 ротами, хотя и привел у Яссини к полному успеху, но показал мне, что такие тяжелые потери, которые мы понесли, могут быть терпимы только и исключительных случаях. Мы должны были беречь наши силы, чтобы выдержать длительную войну. Из кадровых офицеров пали майор Кеплер, обер-лейтенанты Шпалдинг и Герлих, лейтенанты Кауфман и Эрдман, а капитан фон-Гаммерштейн умер от своей раны.
Нельзя было возместить потерю этих подлинных солдат, которые составляли примерно седьмую часть всех наличных кадровых офицеров.
Точно так же расход в 200.000 патронов показал мне, что с имеющимися средствами я смогу, самое
