— Красо-та! — И ровный взмах. И ошкуренные бревна Станут музыкой в домах. Лягут ровно — так, как надо, Чтобы надолго вросли. Берегли в жару прохладу, В холод солнце берегли… Наделил родитель силой — Топоры в руках поют. Анатолий и Василий От отца не отстают. По-мужичьи руки грубы, Руки дерзкие. Не по-детски сжаты губы, Губы детские… Им легко за дело браться, Озорно кричать «ура», С детства веря в праздник братства, В светлый праздник топора!.. В Красоте, Ожившей снова, Жизнь не тлеет, а горит. И Тишков Иван Давно уж Про Донбасс не говорит. И, взвалив баян на плечи, Из Славеней каждый вечер В Красоту идет пешком Музыкант Иван Тишков. Красота его встречает, Как родного, с давних пор… На траве баян скучает, Ждет, когда уснет топор. А Ивану что бояться, Руки чешутся. Все равно — топор, Баян ли, Лишь бы тешиться! Басовит топор Ивана, Он согласно Входит в хор, Где, как клавиши баяна, Всяк по-своему — топор. Погрохатывают бревна. И, последний взяв венец, Распрямился он И ровно Ладно выдохнул: — Конец! И тогда — Гудели дали, Зори славили. Ах какие избы встали, Люди ставили! Ах какие песни были! Лес шумел со всех сторон. Ах как пели! Ах как пили Коллективный самогон! Скрипку Федора просили. Скрипка Федора была. Так играл на ней Василий — Батьку оторопь брала. Он сначала как-то робко Наклонился к ней лицом. Ткнулся детским подбородком В след, Оставленный отцом.
