талисманами. Лесенка, подкова, кот, яблоко, сердечко… их там было не меньше дюжины, красивые маленькие штучки, золотистые, прохладные на ее руке.
— О, Кент!
— Красиво, да?
— Ну зачем ты так тратился!
— А почему бы и нет? — В ярком свете, падавшем на палубу, была видна его озадаченная улыбка. — В Америке девушки любят, когда им дарят маленькие подарки, которые показывают состоятельность их парня.
— Мы же не в Америке. — Ивейн потрогала пальцами талисманчики и улыбнулась, потому что на самом деле невозможно было отказаться от такого подарка. Глаза Кента были такими добрыми, смешно выжидательными. Она порывисто поцеловала его в щеку. — Прими мою самую глубокую благодарность, Кент! Твой браслет всегда будет со мной.
— Пожалуй, мне хотелось бы услышать то же самое и про дарителя. — Он вдруг обнял Ивейн, голова девушки запрокинулась, его губы, теплые, ласковые, прикоснулись к ее губам, и она с готовностью ответила на поцелуй в надежде найти в нем забвение того, другого… чтобы забыть обо всем, кроме этого мгновения.
— Ивейн?..
Она спрятала лицо у него на плече, потрясенная тем, что он не вызвал у нее никаких ответных чувств, и ее мечта о страстной, завораживающей любви оказалась всего лишь ребяческой выдумкой. Наверное, каждая девушка должна столкнуться с реальностью, которая развенчивает ее мечты.
Они добрались до берега на маленькой шлюпке, и Кент проводил ее до замка. Несколько окон светились, но морская башня на фоне звездного неба была погружена во тьму.
— Довольно мрачное место, — заметил Кент и взял Ивейн за руку, как будто не хотел отпускать девушку в замок ее странного опекуна.
— Это просто потому, что сейчас ночь, — сказала она. — Днем стены гораздо светлее, а в патио есть яркие цветы. Морская башня так романтична на голубом небе! Кажется, что оттуда вот-вот выглянет Рапунцель, ждущая своего возлюбленного!
— А ты выглядывала из окна башни дона Хуана? — Голос Кента посуровел, словно он заподозрил ее в чувствах, которые воспитаннице не положено испытывать к своему красивому опекуну.
— Он там работает и не любит, когда тревожат его покой. Я никогда не прихожу к нему без приглашения, Кент, только если он сам позовет.
— Но ты ведь была там одна с ним, в этой его башне? — настаивал Кент.
— Да, один или два раза. Там так интересно, и из окна очень красивый вид на весь остров!
— Он ведь хозяин здешних мест, да? Тот самый лев Львиного острова?
— Но он не рычит и не ходит охотиться, — рассмеялась Ивейн. — И вообще, он больше похож на человека, который очень одинок. Иногда у него страшные боли в ноге, но он очень горд и никогда никому об этом не говорит. Ведь сильные мужчины ни за что не признаются в своей слабости, правда? Они такие глупые. Ведь слабости женщины как раз и не терпят.
— А тебе он тоже очень нравится? — Пальцы Кента сжали золотой талисман на ее тонком запястье так, что Ивейн стало даже больно. — Байронический тип, который живет в замке, хромает на левую ногу, и у него такое смуглое красивое лицо? Ивейн, дурочка, ты же знаешь не хуже остальных, что человеку благородному обязательно придется подумать о женитьбе!
— Ты что, считаешь меня за романтическую идиотку? — Она вырвала руку. — Только в дешевом бульварном романе благородный маркиз может влюбиться в бедную девочку-служанку!
— Мы же сейчас говорим о твоих чувствах к нему.
— Я благодарна ему, Кент. Разве так уж важно, что у него нет седых волос и бороды?
— Ивейн, — застонал Кент, но потом расхохотался. — Боюсь, что это я оказался идиотом. Просто ты так не похожа на остальных девушек, которых я до этого знал. Мне хочется, чтобы ты всегда оставалась такой, хотя в то же время мне хочется уже прикоснуться к тебе и разбудить. Мне ненавистна мысль, что кто-то другой, не я… ну, ты меня понимаешь?
— Мужчинам достается сладкое, а девушка всегда должна оставаться холодной, да?
— Конечно, это очень эгоистично со стороны мужчин, но, тем не менее, это так, и когда встречаешь девушку…
— И тебе нужны доказательства, что мое ледяное сердце еще не растаяло?
— Судя по твоему голосу, нет, Ивейн.
— Что же в этом удивительного? — Она взялась за ручку дверцы, ведущей в патио. — Прошу тебя, Кент, отпусти меня. Завтра будет фиеста, и все твои печали рассеются.
— Пригласишь меня выпить что-нибудь на прощанье? — Кент наклонил голову и умоляюще зашептал ей в ухо: — Обещаю быть хорошим мальчиком.
— Я… знаешь, я устала. — Это было правдой. Ивейн вдруг почувствовала, что все сумбурные эмоции совсем лишили ее сил.
— Бедная детка, — пробормотал Кент. — Ты так запуталась, правда ведь? Но, милая моя, тебе нужно все решить до субботы. Ты должна прийти к какому-то решению.
— Давай отложим это до завтра, — взмолилась Ивейн. — Я обещаю, что завтра все будет решено.
— Тебе ведь нужно обсудить это с твоим испанским опекуном, да?
— Я… думаю, да, Кент.
— Только не позволяй ему убедить тебя не ездить с нами. В конце концов, он ведь собирался отослать тебя в Мадрид.
— Да. — По спине Ивейн вдруг прошла холодная дрожь. — А теперь спокойной ночи, Кент.
— Спокойной ночи, Ивейн. — Он поднес ее руку к губам и целовал кончики пальцев. Талисманы зазвенели у нее на запястье. — Так делают испанцы?
— Наверное. Не знаю.
— А дон Хуан целовал тебе когда-нибудь руку?
— С какой стати?
— Ну, хотя бы потому, что у него одно имя с человеком, который очень любил дам.
— Уверяю тебя, Кент, что мой опекун любит только одну даму, и он придет на прием к твоей маме только потому, что там будет Ракель.
— На мой вкус, ты гораздо соблазнительней.
— Грасиас, сеньор, и, наконец, спокойной ночи! — Ивейн вырвалась от него с веселым смехом и убежала в замок через дверь в стене патио.
— Спокойной ночи. — В голосе Кента слышались недовольные нотки. — Девочка из сказки!
Глава 10
Со странной улыбкой на губах Ивейн прошла через холл и положила на поднос на старинном столике приглашение на прием для дона Хуана от Беттины Крейсон.
Он увидит конверт, как только войдет. Он, должно быть, провел весь вечер с Ракель и ее отцом, и, значит, она ему сказала, что идет на прощальный прием к Крейсонам, который они устраивают на борту яхты в честь субботнего отплытия с острова. Он пойдет на прием, чтобы побыть с Ракель, и там познакомится с Кентом.
Сердце ее забилось сильнее, когда она по дороге к себе проходила мимо золотой комнаты. Ивейн вспомнила, как опекун играл для нее, вспомнила его бешеную вспышку гнева, когда он приказал ей не сметь обращаться с ним как с беспомощным инвалидом.
Сегодня в золотой комнате было темно, и пианино молчало. Дон Хуан был сейчас с женщиной, которой вскоре будет принадлежать право оставить здесь все как есть или же переделать замок в
