Гремя своим ростом и голосом, Выбрасываясь из тумана, Ты гнев высылало на вал, Он свинчивал в белые полосы Бежавшие рыхло поляны И вдребезги разбивал.Когда не служат кровлей горы,Постелью — степи, мосты —Петля, беглец кончает спорить,К тебе приходит он, чтоб тыВ размах синего пределаЕго обуло и одело.Когда не спалось им, а песни истлели.Ты солью кормило их и стыдом,Ты отдало черной беде в МарселеЛюдей оставивших дом.Сломавших винтовки о выступТвой разный размах зашвырнулТуда, где выходит на выстрелПустынь длинный гул,И свергнул легших не в песке —На дно Босфорово плавать,Вещать на мертвом языкеПро добровольческую славу.Ты право, судилище, ты хохочи,Законы пишут на воде,Все побежденные ручьиВсегда глотал водораздел. Чалма ли правит, или фуражка На берегах тебе под стать. Твоим рукам не будет тяжко Надменной ночью клокотать.2Но, одеяло расстеливС затасканным концом,Я смею на старом отрыве землиЛежать к тебе лицом. Вот я в горло времени дую, Сабель горят чеканы, Трясут твою руку, руку седую Днепровских папах атаманы. Летает пламень на курень, От качки страны рушатся, Как груши в сломанный плетень. Под свистами свинца, И сыну статному не лень Переиграть игру отца.Склони рога, о берегахЗабота новая строга,Стучит московская ногаТеперь о берега. Как в годы год, как в волны лот, Как сталь между углей, Гудел ямбический полет На пушкинской земле.Среди колодников, колод,Усмешкой распечатанных,Среди колодцев и полей,Неравных и заплатанных,Быть надоело одному,—Он поднял кольца побережий,Грозы и скуки на краю,Пустил гулять отвагу,Ударил в связанную тьму,В Россию перезвоном свежимГромадных песен — про твою,Про зеленеющую влагу.3Через дебри, года, оды,Из домов, где камень затих,Из лесов, где зеленая одурь,—
