- А можно мне почитать?

Прималова задумалась было, но тут до них донеся густой басовитый рев. К нему добавился звонкий тенорок.

- Читайте, - Мария Юрьевна кинула пачку писем на стол и убежала успокаивать отпрысков.

Чтение пользы не принесло. Пустые слова, ни чего не значащие подробности. Алексей огорчился, он ждал большего. Вернулась хозяйка.

- Извините.

- Ничего, я же понимаю. Столько хлопот! Спасибо, - Алексей подвинул письма от себя.

- Пожалуйста. Ведь и не подумаешь, такой парень симпатичный…

- А… А можно фотографии посмотреть?

- Ну, если хотите, достану.

Альбомов оказалось целых шесть. Замелькали незнакомые лица. Мария Юрьевна подсела поближе, водя пальцем по фотокарточкам.

- Это муж мой, покойник. Свадьба наша. Это – брат его, он в Ставрополе. Инженер, уважаемый человек. Это - сестра. Сейчас в Германии, вышла замуж, живет – не тужит. Но на похороны приезжала…

- А Ваши родственники где?

- В другом альбоме. Вот, гляньте. Это мать наша, в молодости. Потом не снималася. Это мы, все четверо.

С одной фотографии на Алексея смотрела молодая женщина невероятной прелести, на другой три мальчика и кудрявая девчонка смеялись в объектив.

- Вовка, Федор, Жора и я. Разметало нас, разбросало. Писали друг другу только на Новый год.

Буров задумчиво пролистывал альбомные листы. Школьные годы. Мальчики мужали, девочка расцветала, становилась похожей на мать. Алексей украдкой покосился на Прималову. Куда девалось ее очарование, перед ним сидела хорошо потрепанная жизнью женщина. Уголки губ устало опущены, на переносице глубокие морщины. На последней странице альбома были закреплены фотографии уже взрослых людей.

- Это я, у нас в цеху. Это – Федя. На фоне дачи. Он водитель-дальнобойщик. Разбился в прошлом году. Ночью, на мокрой трассе… Жена его, сын… Горе было горькое, исплакалися… Это – Жора, он погиб три года назад, под машину попал. Танин папа… и Тимофея. Ох, как нас скосило! Радость - хоть детки осталися, так и деток уже прибирает!

- Похож, - сказал Алексей лишь бы что-то сказать.

- В нашу породу…

- А Владимир?

- А Володя фотографироваться не любит. Просила его карточку прислать, а он отписал, некогда в ателье сходить, а снять некому. Он одинокий. В Москве живет, в столице. Мать наша, Валентина такая же была – сниматься не любила.

Уши Алексея как-то сами собой навострились.

- Валентина?

- Ага. Валюшины дети, так нас во дворе дразнили, - вздохнула Прималова.

Кухня быстро завертелась у Алексея перед глазами, во рту пересохло.

- Почему ж дразнили? – спросил он, разом осипнув.

- Да… Так… - Мария Юрьевна отвернулась, словно ощутила болезненный укол прошлого.

- И все же! – нажал Буров, решив не отставать, пока Прималова не расскажет.

- Отцы у нас разные были у всех. И все на маме не женатые. Валюша – шлюша… Ну а мы – Валюшины дети. Злой народ-то, на детский возраст скидок не делает, спешит малолеток просветить… Мы и разъехались по сторонам, что б поменьше вспоминалося.

- Адрес дадите?

- Чей?

- Брата.

- А зачем Вам?

- Зайду к нему, поговорю.

- Да нету адреса, - пожала плечами женщина. - На главпочтамт пишу.

- Почему такие сложности?

- С квартирой у него какие-то не ладности, переезды, разъезды.

- А телефон?

- Сам звонит…редко…

В прихожей хлопнула дверь.

- Светка! Ты куда ходила? – крикнула Прималова.

- Ой, мама!

- Ой, мама! – передразнила Мария Юрьевна. – Погодь у меня! Велела же с ребятами сидеть!

- Я на минутку…

- На минутку. Непутевая… Восемнадцать девке, кровь играет, - поделилась Прималова. – Только б в подоле не принесла.

- Что Вы! Сейчас с этим проще…Средства есть всякие.

- Проще… А ума-то нету…А без ума ни какие «средства» не помогут!

- Ладно, пойду я, - засобирался Алексей. - Как брата полное имя-отчество?

- Герасименко Владимир Петрович.

- Год рождения?

- Сорок четвертый. Он старший из нас. Часть какая-то стояла. Офицеры молоденькие, хорошенькие… Ну вот так…Вскружил один голову девчонке, а потом на фронт. Может жив он, может нет. Адреса не оставил, писем не писал. Ни карточки, ни памяти, одно имя в метрике. Соседи шушукались, пальцем казали. Каково молодке? Мама поплакала, но Володю оставила, не взяла грех. Когда Володе лет пять было, мама сошлась с одним, вроде приличным. Федя родился, жили семьей, только не расписаны. Вдруг пропадает он, мама в милицию. И выясняется, что у него в каждом городе по дитенку! Вот жук! Потом, года через три Жоркин отец – Прималов - к ней подкатился, начальник он был ейный, не откажешь.

- Так уж и не откажешь, - зачем-то влез Буров.

- Это у вас в Москвах вашинских, может, откажешь, а у нас тут не дашься, на улице останешься. Но Жорика отец не бросил, помогал деньгами. Потом я от него родилася, тоже не отперся от отцовства. Потом его в другой город с повышением перевели. Он на прощание маме квартиру пробил отдельную. Хороший человек… Может чаю? – встрепенулась Мария Юрьевна.

- Спасибо, поеду. Попробую найти Вашего брата.

- Я ему отпишу, что Вы его спрашивали.

- Вот, визитку мою возьмите. Напишите, что бы связался со мной в Москве обязательно.

- Напишу.

- Спасибо еще раз, Мария Юрьевна.

- Да, рада была…

*****

- …задерживается на сорок минут… - каркнуло радио.

Алексей вздохнул и вернулся в зал ожидания. Телефонной карты у него не было. Он подумал и направился к начальнику станции. Удостоверение сделало свое дело – начальник даже покинул кабинет.

- Иван Васильевич!

- А, Леша, привет, как жизнь молодая? – сквозь шутку проступала тревога и непривычная для начальника тоска.

- Случилось что-нибудь, Иван Васильевич?

- Случилось. Ты про сыновей Дробышева спрашивал, помнишь?

- Помню. Их в спортивный лагерь отправили, кажется…

- Несчастье с ними… Они сбежали после отбоя, купаться пошли… Когда хватились и начали искать… Уже было поздно…Не откачали…