хочу выбраться отсюда и все!

— Если ты этого хочешь, Глен, давай так и сделаем.

Она сказала это так просто, что сердце старателя зашлось от радости. Они прошли вверх по ручью, горстями разбрасывая песок и самородки.

— А так, — добавила Фрэнчи, смеясь от счастья, — мы когда-нибудь приедем сюда и добудем его сами. Конечно, если достанет сил и мужества.

Маккенна расхохотался, признавшись, что думал о том же самом, и внезапно им стало очень хорошо и странно, что несмотря на разницу в возрасте, они превосходно понимают друг друга, и Маль-и-пай заметила, что они идут плечо к плечу, бесстыдно держась за руки.

Старуха встретила парочку, покачивая головой и давая понять, что испытывает к ним непреодолимое отвращение. Но сказала лишь, что время поджимает и что пора взбираться на клиф.

Вскочив на коня, Маккенна взглянул вверх по каньону на Индюшачьи Залежи и по-испански сказал, что жалеет о том, что не хватило времени замаскировать и это место. Но скво, посмотрев на странный, льющийся в ущелье медный свет, предложила шотландцу не беспокоиться.

— Положись на Бога, — пробормотала она. — Он обо всем позаботится.

Маккенна кивнул и взялся за поводья.

— Ничего не забыли? — спросил он, оглядываясь в последний раз.

— Нет, — быстро ответила Маль-и-пай. — Ты подыскал моему сыну приличную могилку, оставил косточки этого мерзавца Микки сушиться на солнышке, забил глиняный горшок никому не нужным речным песком и гравием, чтобы те, кто придут после нас, думали, будто сокровища больше нет. Таким образом, лихорадка в скором времени утихнет, и апачи прославят твое имя в веках. Сотни лет и сотни зим будут они оберегать твои стада и твоих женщин. Нет, сынок, больше тебе здесь нечего делать.

Маккенна взял ее трясущуюся руку и крепко сжал.

— Спасибо, мать, — сказал он. — Я вспоминаю, что мне говорил старый Эн и рад этому. Он спрашивал: «Ты жаждешь золота, Маккенна? Похож ли ты на тех белых, что встречались и раньше на моем пути? Готов ли ты отдать жизнь, честь, и честь своей женщины за желтый металл?»Я сказал, что нет, а сам едва не совершил каждый из этих омерзительных поступков. Вот почему я рад, мать. Потому что руки мои не испачканы золотой пылью, и в сердце моем нет жажды наживы. Старый Эн теперь может спать спокойно.

Старуха вдруг вырвала руку, понюхала воздух, сверкнула глазами и яростно выругалась.

— Черт побери, да едем же! Надо сматываться! Тебе бы только болтать! Пелон был совершенно прав. Едем!

Маль-и-пай заорала на вьючную лошадь и поехала через ручей. Он поскакал вслед за индианкой. Остальных мустангов криками гнала Фрэнчи. Доехав до подножия клифа, возле которого начиналась зигзагообразная тропа, они остановились, почувствовав, как тишина давит на плечи.

— Что это такое, мать? — спросил Маккенна. — Мне кажется, ты знаешь. Можешь сказать, что?

Старуха кивнула.

— Терремото, — пробормотала она. — Темблор де тьерра.

— Землетрясение? — переспросил Маккенна. — Черт, наверное, ты права. Одиннадцать лет я не чувствовал ничего подобного.

— Одиннадцать лет здесь ничего подобного и не было, — ответила индианка. — Поехали же! Спешить надо, а тут еще эти идиотские лошади!.. Дав… Стоп, подожди!

Она спрыгнула со своего коня и подбежав к самому концу цепочки, вытащила нож и перерезала веревку, которой был привязан пятнистый меринок Хачиты. Крутя одеялом над головой и проклиная все на свете, она прогнала конягу за ручей. Пони остановился на дальнем конце луга и тут же принялся щипать травку.

— Извини, — сказала скво, взбираясь на спину своей старой белой кобылы. — Но не могла я оставить этого беднягу — Хачиту — без коня. Не должен апач идти в последний путь пешком. Правда, этот подобной милости не заслужил, но все-таки он апач. Поехали. Молитв он от меня не дождется. Не зырь так на меня! Ты сейчас выглядишь таким же дураком, как и он. Арриба! Эй, заморыш, а ну гони эти мешки с костями! Быстрее! Быстрее!

По z-образной тропе поднялись без приключений. Но когда выезжали за последний поворот перед Наблюдательным Пунктом, то увидели, как скала над ними закачалась. Лошади захрипели от ужаса и рванули вперед, сбившись в плотную кучу, перед Потайной Дверью. Всадники тут же соскочили на землю, взяли покороче поводья и принялись тихими голосами их увещевать. Толчки продолжались минуты две. Скрип скалы над головами и падение камней в Сно-та-эй было оглушительным. После последнего содрогания стен каньона артиллерийские залпы продолжались еще минут пять. А затем в течение томительной минуты не было слышно ни звука: воздух вновь застыл. Маккенна, взяв из полевой сумки Микки Тиббса бинокль, подошел к краю прочного скального уступа и взглянул вниз: Наблюдательный Пункт, вся верхняя часть z- образной тропы и брюерова расщелина обвалились.

В каньоне исчез водопад, а самого дна между бывшей стоянкой отряда и лугом более не существовало. Все было завалено обрушившимися скалистыми стенами: Залежь Индюшачьих Яиц оказалась погребенной под шестистами футами разбитых в крошево и перемешанных с осколками гранитных и известняковых стен и скал. Через тысячу лет — или десять тысяч — несметное богатство, наверное, снова выползет на белый свет. А пока, как правильно заметила Маль-и-пай, о золоте позаботится апачский Бог.

Золото Эдамса осталось лежать на дне спокойно вьющегося по лугу потока, с хижиной, лугом и ручьем ничего страшного не произошло. Тайный индейский проход в каньон, по которому тридцать три года назад Нана провел свой отряд, чтобы уничтожить эдамсовскую компанию, был завален, а z-образная тропа подсократилась футов эдак на восемьсот: с этого момента сокровища Сно-та-эй навеки были похоронены в каньоне Дель Оро.

Вернувшись к женщинам, Маккенна рассказал им об увиденном. Обе дамы некоторое время молчали, а затем Маль-и-пай покорно заметила:

— Благословен будь Йосен! Скажи, Голубоглаз, сколько времени потребуется, чтобы добраться до того миленького домика, который ты хотел купить для Заморыша и старухи-матери?

Маккенна захохотал. Фрэнчи и Маль-и-пай тоже. Все почувствовали удивительное облегчение. Отсмеявшись и сняв копившееся все эти дни напряжение, путешественники вновь сели на коней и через Потайную Дверь выехали на свободу. Было всего десять утра, и сияющее солнце, словно огромный бриллиант, предвещало превосходный день. Путь их лежал к Тыквенному Полю…

К Апачскому Почтовому Ящику подъехали в пять часов дня. Маль-и-пай снова занервничала. Когда Маккенна спросил, что случилось, она указала на скалу, сказав, что кто-то переменил палочки. Те, что торчали вчера, исчезли. А эти совсем другие.

Маккенна начал было успокаивать старуху, но затем решил поступить иначе. В воздухе витало нечто. Взгляд старателя скользнул вверх по пирамиде. Фрэнчи внимательно наблюдала за ним. Старуха тоже. Маккенна натянул поводья.

— Мать, — сказал Маккенна, — давай-ка поднимемся и посмотрим, о чем теперь говорят палочки.

Маль-и-пай неохотно кивнула и повернула кобылу к «Почтовому Ящику». Маккенна с Фрэнчи не отставали. Не доезжая до пирамиды, они остановились. Маккенна почувствовал, как волосы встают дыбом: палочки действительно были новыми и стояли в новой комбинации…

Он взглянул на Маль-и-пай.

Старая скво ощущала присутствие духов. Она была обеспокоена, встревожена, испугана. Ей хотелось, как можно быстрее уехать прочь от этого проклятого места. Но она придержала пони и в изумлении уставилась на «говорящие» палочки. В гнетущей тишине, ожидая приговора, Маккенна стал изучать землю. И снова почувствовал, как шевелятся волосы на загривке. Свежих следов не было: ни отпечатков лошадиных копыт, ни ног, обутых в мокасины. Никаких других знаков, указывающих на земное происхождение оставляющих палочки «гостей», он не увидел. Пусто было возле одинокой пирамиды. Взгляд старателя метнулся к иссохшей фигуре старухи.

— Мать, — осторожно спросил он, — ты можешь прочитать то, что тут «написано»?

— Да, — ответила Маль-и-пай, — могу.

— И что?