Оперативники из района то появлялись, то куда-то исчезали. Капитан Рублев со своими спецназовцами в селе вообще бывали редко, хотя квартировали они, за неимением других более удобных мест, все в том же клубе у Кузьмича. Хрунов с Якимовым жили на опорном пункте, который временно остался без хозяина. Отец Василий, глядя на работу сотрудников правоохранительных органов, часто думал о Чичерове. То, что у него стали сдавать нервы, священник предположил не напрасно. Он много раз вспоминал и анализировал поведение Чичера там, на ночной дороге. Он ведь мог очень спокойно и наверняка добить участкового, а потом и его, отца Василия. Чичер ведь слышал, что приближается машина, знал, что несколько минут у него в запасе есть. Значит, запаниковал. Выстрелил в участкового, бросил свой пустой пистолет, подхватил выпавший из руки Белоусова и быстро уехал. Правда, он попытался сбить бампером священника, но это так, походя.

«Где он сейчас прячется, в какой норе? Чувствует он себя сейчас как загнанный зверь. Что от него можно ждать при встрече? Звериной жестокости? Хотя что это я… – опомнился отец Василий, употребив расхожую поговорку. – Звериной жестокости не бывает, потому что звери не знают жестокости, они рациональны в своей жизни. Убивают только ради пропитания, дерутся за охотничьи угодья и главенство в стае не до смерти, а только до признания силы и первенства одного из самцов».

Несколько дней тренировок привели к тому, что ходить стало легче и не так больно. Отец Василий даже отказался от своей инвалидной палочки. Работа затянула, и думать о Чичере стало просто некогда. За время болезни настоятеля храма отец Никодим и отец Трифон сбились с ног вдвоем, теперь их нужно было немного разгрузить. Ходить по домам – совсем не дело протоиерея, но, жалея своего помощника, отца Никодима, отец Василий занимался и этим.

Однажды после утренней службы в церковь пришла женщина и попросила освятить дом и детскую кроватку. Ее дочь должна была вот-вот родить. Отец Никодим назвал срок через два дня, ссылаясь на занятость, но женщина очень просила, ссылаясь на то, что дочь может родить буквально завтра. Отец Василий вмешался и пообещал, что придет сегодня вечером сам. Женщина поблагодарила и ушла. А вечером, собрав облачение и все необходимое в портфель, отец Василий направился в дом беременной женщины.

Небо хмурилось с самого обеда, и к вечеру разразилась настоящая гроза. Отец Василий еле успел добежать до нужного дома. Пока он занимался освящением, слышал беспокойные разговоры матери с мужем беременной. Оказывается, сельский фельдшер задерживался в соседнем селе и должен был к ночи вернуться. Теперь из-за страшного ливня он мог и не вернуться. То ли срок подошел, то ли молодая женщина сильно нервничала, но неожиданно выяснилось, что у нее отходят воды.

Молодой супруг в панике снова помчался под дождем в правление, звонить в соседнее село. Мать роженицы бестолково суетилась около дочери. Отец Василий понял, что ситуация становится критической, тем более что уже начались схватки. Верхнеленское было большим современным селом. Это в каждой маленькой деревне полно старух, которые запросто выполнят роль повивальной бабки и примут роды не хуже профессионального акушера. Здесь же таких «специалистов» не было. По крайней мере, ни священник, ни хозяева их не знали.

– Вот что, мамаша! – строго сказал священник. – Перестаньте суетиться и причитать. Быстро вскипятите воды, найдите марганцовки, приготовьте чистые полотенца, тряпки и прогладьте их хорошенько утюгом с обеих сторон. Я приму роды, если фельдшер не вернется.

– Ой, батюшка, а сможете ли? – испугалась женщина.

– Смогу, смогу, – недовольно отмахнулся отец Василий. – Приходилось уже. Давай спеши, да тряпок побольше. Под роженицу постелить, чтобы на стерильном лежала, и дитя завернуть.

Принимать роды отцу Василию приходилось еще в те времена, когда он служил в спецназе. Произошло это в деревне, где после боевой операции Мишу Шатунова оставили с двумя ранеными товарищами до приезда санитарной машины. Вот тогда и случилось ему принимать роды. Руководил и учил его старенький, совсем слепой фельдшер. Делать Шатунову приходилось все самому, а фельдшер подсказывал. Что и как нужно приготовить, как следить за схватками, как роженице нужно дышать, как понять, прекратилась родовая деятельность или нет. Потом рассказывал по ходу дела, как определить, что плод идет правильно, как его принять, перевернуть и шлепнуть по попке, чтобы новорожденный начал кричать, а значит, и дышать. Особым был процесс перерезания и завязывания пуповины, прижигания ранки. Дед был веселый, говорил он с шуточками, всякими приговорками-присказками, но очень уверенно, и хорошей атмосферой умело вселял уверенность и в роженицу, и в принимавшего роды спецназовца.

Прибежавшего с плохими известиями будущего отца священник послал раздобыть спирта для стерилизации рук и инструмента, йода для прижигания перерезанной пуповины. Когда все было готово, будущего отца выставили из дома. Отец Василий знал, что в стране нарастает странное движение, перенятое с Запада. Стало модным мужьям присутствовать при родах у их жен. Какие-то извращенные психологи решили, что этим они создают спокойную атмосферу для родов у самой женщины, потому что муж и опора находится рядом. А для мужика это якобы полезно, потому что он видит, как его жена мучается, значит, будет ее жалеть и относиться к ней с чувством большей благодарности и ответственности. Почему-то эти доморощенные психологи не учитывали, что женщине во время родов вообще ни до чего и ни до кого. Да и процесс глубоко интимный, практически таинство, и рожать при муже, каким бы он дорогим и любимым ни был, спокойно смогут далеко не все женщины. Особый разговор о стрессе, который переносит мужчина, видя все происходящее. Говорят, что есть статистические данные, говорящие о серьезном проценте психологических травм у мужчин, которые начинают после этого чувствовать к жене брезгливость или перестают чувствовать сексуальное влечение.

К утру молодая женщина благополучно родила. На взгляд отца Василия, и роженица, и младенец были в удовлетворительном состоянии. А прибывший часа через два фельдшер подтвердил, что все прошло нормально.

– Вот не ожидал, батюшка, в вас таких талантов. Как медик, не могу вас не похвалить. А мы вчера только выехали и тут же застряли. По самые дверки увязли в грязи. И спешить надо, понимаю, что в селе помочь, кроме меня, некому, и сделать ничего нельзя. Буксуем, и все тут. Пока водитель под таким ливнем в село вернулся, пока трактор завели… Потом пришлось «вкругаля» ехать, через грейдер, напрямки-то не проехать. Но вроде все у нас хорошо.

Хорошо было по мнению фельдшера, а состояние священника он не учитывал. То, что отец Василий переволновался, демонстрируя в то же время для хозяев свое железное спокойствие и уверенность, было мягко сказано. Тогда, во времена военной молодости, рядом был почти слепой, но опытный специалист. Сейчас же священнику никто бы ничего не подсказал, если бы что-то пошло не так, как надо.

Пока фельдшер, закончив петь дифирамбы отцу Василию, занялся осмотром ребенка и его матери, сам священник сел в уголочке и обессиленно повесил дрожавшие руки. Мать роженицы поняла его состояние правильно.

– Что, батюшка, переволновались небось? Ну да Господь нас не оставил, – зашептала она. – После трудов-то таких я поднесу вам. И уснете потом лучше, и для нервов полезно.

Отец Василий не сразу понял, о чем идет речь. Женщина протягивала отцу Василию рюмку с разведенным спиртом и тарелочку с солеными огурчиками.

– А то, может, завтрак вам собрать? Совсем ведь обессилели, батюшка? – снова зашептала женщина. – Я быстро. У меня все в печи вон и стоит. И картошечка вареная, и щец могу налить.

Отец Василий благодарно улыбнулся и покачал головой. Взяв предложенную рюмку, он одним глотком махнул почти сто грамм спирта и чуть не задохнулся. Хозяйка перестаралась. Боясь, что разведет слишком сильно, она добавила слишком мало воды и добилась крепости градусов в семьдесят, не меньше. От усталости, бессонной ночи и голода в голове у священника сразу поплыло. Похрустывая огурчиками, он блаженно расслабился. Пора было двигаться домой, а то опьянение накроет неожиданно – и все село увидит, как отец Василий бредет чуть свет домой, еле держась на ногах. Хороша будет репутация у настоятеля храма.

– Эва как! – неожиданно со смехом воскликнул фельдшер, поняв по запаху, что происходит за его спиной. – Батюшке, значит, подносим, а мне с устатку не полагается? А кто у нас тут медик, кого ублажать- то надо?

– Еще чего! – ворчливо заметила женщина. – Батюшка за тебя твою работу сделал, а теперь ты свою выполняй. Ишь, носом закрутил, старый греховодник!