тоже всполошились и принялись вскакивать со своих мест.

            - Гонец! – слышалась их возбужденные голоса.

            - Точно, он!!

            - Гаси костер!

            - Бери сабли и копья! Все на коней!!!

            Хан Белдуз торопливо надел наличник, вскочил на жеребца и принялся расставлять своих воинов.

            Тупларь, выполняя приказ хана, торопливо принялся тушить костер, но так забросал его снегом, что от него только повалил густой дым…

            Ветер гнал его то в одну сторону, то в другую. То плотно закрывал дорогу, то широко открывал ее…

            И, наконец, когда в последний раз сдунул в лес клубящееся темно-сизое облако, уже совсем невдалеке показалась скачущая фигура всадника в остроконечном русском шлеме.

            «Княжеский гонец! Вот оно что… - разом всё понял Славко. – Это его они здесь так ждали!..»

            А песня все приближалась:

Иду на вы,

Иду на вас за Русь!

            Иду на вы,

            Иду на вас, клянусь,

            Что не сносить вам

Вашей головы.

Иду на вы!

Иду на вы!

            Хан Белдуз поднял руку, и половцы, подавшись вперед в своих седлах, только и ждали, когда он резко опустит ее вниз.

            «Да что же это такое делается?!» - видя, что гонец по-прежнему не замечает опасности, чуть не плача, закусил губу Славко и, не выдержав, выскочил на дорогу и закричал:

- Эй, здесь засада! Половцы! Уходи!

            Гонец услышал его. Но – было уже поздно.

            Он поднял на дыбы коня, и, не дожидаясь, когда до него доедут половцы, сам ринулся на них.

            Сколько их здесь: один… два… три… Десять против одного?

            Новый порыв ветра закрыл гонца от глаз Славки дымом. В наступившей полумгле слышался только боевой звон металла. Причем, не только легких половецких сабель о русский тяжелый меч, но и самих сабель между собой. Когда ветер отогнал дым, оказалось, что в суете да в дыму, половцы не столько повредили гонцу, сколько переранили друг друга. Двое из них, сокрушенные смертельными ударами гонца, уже навсегда распрощались с жизнью.

Один с воплями корчился на снегу в предсмертных муках. Другой, молча, припав к шее коня, медленно отъезжал прочь, и, только посмотрев на него внимательней, Славко, понял, почему он осмелился покинуть поле битвы без разрешения хана. Он даже скривился от увиденного. Этот половец был без головы…

            – О, да я вижу, сам Белдуз тут? Здорово, хан! Ты чего это у нас здесь забыл? - тяжело переводя дух, огляделся Доброгнев.

            - А тебя! – отозвался, сидевший на жеребце у дерева, Белдуз, и требовательно протянул руку: - Дай грамоту и поез-зжай, куда хочешь! Или в отряд мой иди! Мономах тебя обратно не примет, а мне такие воины, ой, как нужны!

            - А ты хоть спросил, нужен ли мне такой хан? – с хмурой насмешкой осведомился гонец.

            - Нет, но спрошу - нуж-жен? З-золотом ведь платить буду!