Он сохранял литую тяжесть плеч.Хоть стал седым и мучила одышка,еще один ходил на рыбу-мечи плакал над стихами, как мальчишка.Он виски пил, курил крутой табак,крюки сгибал, чтоб с них тунцу не выпасть.Он был для местных рыбаков — рыбак.Для остального мира — знаменитость.И рыбаки по прихоти своей,с посильною фантазией рыбачьейему отлили бюст из якорей —чтоб видел море и дружил с удачей.И по металлу ходит странный блик,как будто снова пребывают в спореупрямый, несговорчивый старики вечное, как беспокойство, море.А волны мчатся, пеною горя.Выходят к морю добрые рыбачки,надеясь, что помогут якорякого-то удержать от смертной качки.Рыбачки смотрят вдаль. Их взор привыкза грозный горизонт лететь, как птица.И ждут они, наверно, что стариксегодня ночью с лова возвратится…
«Идолы» Николая Рериха
Как сны неведомого берега,как будто радости и раны,я открываю страны Рериха —вновь открываемые страны.Не знали мы подобной Индии,такой пронзительной России.Я помню, как внезапно «Идолы»воображенье поразили.Река. Языческое капищеза частоколом деревянным.А человека нет. Он раб еще,подвластный грубым истуканам.Мы много плавали и видели,мы постигали жизнь не в школе.Но всюду, где торчали идолы,—там черепа па частоколе…Светилась перспектива дальняя.Кисть полотна касалась плотно.И все тревоги и страданияс нее стекали на полотна.Но не давали краски мастера,и акварели и пастели,чтоб туча небо напрочь застилаи чтоб сердца у нас пустели.В горах, в пустыне многоградусной,считая миссию святою,искал художник краски радости —и восторгался красотою.
Трафальгарская колонна
Что вспомнил фанатичный адмирал,когда в бою от пули умирал?Он понимал — лишается руля.Губами, как желтеющим пергаментом,он вас вверял заботам короля,к вам обращался сердцем, леди Гамильтон.Он был жесток; матросов вешал он;был предан лишь всевышнему и трону.И, собственною смертью вознесен,взошел на Трафальгарскую колонну.Оттуда — англичане говорят —
