«Нееман, военачальник царя Сирийского, был великий человек у господина своего и уважаемый, потому что чрез него дал Господь победу Сириянам. И человек сей был отличный воин, но прокаженный».

Венадад, сирийский царь, нанес сильное поражение израильской армии. В том сражении Ахав получил смертельную рану. С тех пор у границ Израиля не прекращались военные столкновения. В один из таких набегов сирийцы увели с собой маленькую девочку, которая, находясь в неволе, «служила жене Неема- новой». Будучи рабыней, живя вдали от родного дома, эта маленькая девочка тем не менее была свидетелем Божьим. Сама не сознавая того, она выполняла замысел Божий, для осуществления которого Он избрал Израиль в качестве Своего народа. Работая в доме хозяина-язычника, она глубоко сочувствовала его болезни и, вспомнив чудесные случаи исцеления, совершенные Елисеем, сказала своей госпоже: «О, если бы господин мой побывал у пророка, который в Самарии, то он снял бы с него проказу его!» Она знала, что Елисей обладал небесной силой, и верила, что и Нееман может быть исцелен благодаря этой силе.

Жизнь девочки-рабыни в языческом доме и ее поведение там — неоспоримое свидетельство пользы раннего воспитания детей, получаемого в родительском доме. Отцам и матерям оказано самое величайшее доверие в воспитании и заботе о своих детях. Родители должны заложить истинное основание привычек и характера своих детей. От их личного примера, от их воспитания во многом зависит будущее детей.

Благословенны те родители, жизнь которых является подлинным отражением Божественной жизни, когда все обетования и заповеди Божьи пробуждают в детях признательность и благоговение; благословенны те родители, чья нежность, справедливость и долготерпение учат ребенка любви, справедливости и долготерпению Божьему; кто, приучая ребенка любить, доверять и повиноваться себе, учат в то же самое время любить, доверять и повиноваться небесному Богу. Родители, давшие своим детям такое воспитание, наделили их сокровищем, более драгоценным, чем все богатства мира, — сокровищем, которое пребывает вечно.

Мы не знаем, какая судьба ожидает наших детей. Их жизнь может пройти и под родительским кровом. Они, может быть, будут обычными тружениками или же станут проповедниками Евангелия в языческих странах, но чем бы они ни занимались, все в одинаковой мере призваны быть миссионерами Божьими, нести в мир благодать. Они должны получить такое воспитание, которое помогло бы им стоять на стороне Христа в самоотверженном служении.

Родители этой еврейской девочки, привившие ей любовь к Богу, конечно, ничего не знали о ее будущем. Но они верно исполнили свой долг, и в доме начальника сирийского войска их дочь стала свидетелем того Бога, почитать Которого она была научена с самого раннего детства.

Нееман серьезно отнесся к словам служанки своей жены и, получив от царя разрешение, отправился к пророку, взяв с собой «десять талантов серебра, и шесть тысяч сиклей золота, и десять перемен одежд». Он также имел при себе и письмо сирийского царя, в котором тот писал израильскому царю: «Вот, я посылаю к тебе Неемана, слугу моего, чтобы ты снял с него проказу его». Когда израильский царь прочитал это письмо, он «разодрал одежды свои и сказал: разве я Бог, чтобы умерщвлять и оживлять, что он посылает ко мне, чтобы я снял с человека проказу его? вот, теперь знайте и смотрите, что он ищет предлога враждовать против меня».

Известие об этом дошло до Елисея, и он послал царю весть:

«Для чего ты разодрал одежды свои? пусть он придет ко мне, и узнает, что есть пророк в Израиле.

И прибыл Нееман на конях своих и на колеснице своей, и остановился у входа в дом Елисеев». Через слугу Елисей велел передать ему: «Пойди, омойся семь раз в Иордане, и обновится тело твое у тебя, и будешь чист».

Нееман ожидал увидеть какое-нибудь чудесное проявление небесной силы. «Я думал, — сказал он, — что он выйдет, станет, и призовет имя Господа, Бога своего, и возложит руку свою на то место, и снимет проказу». Его гордость была уязвлена повелением пророка омыться в водах Иордана, и в разочаровании он воскликнул: «Разве Авана и Фарфар, реки Дамасские, не лучше всех вод Израильских? Разве я не мог бы омыться в них и очиститься? И оборотился и удалился в гневе».

Гордый дух Неемана возмутился предписанием Елисея. Упомянутые сирийским начальником реки текли среди чудесных рощ, и толпы народа устремлялись к их пленительным берегам, чтобы там поклоняться своим богам. И не было ничего унизительного для Неемана окунуться в воды этих рек. Но он мог получить исцеление, лишь в точности выполнив все указания пророка. Только добровольное повиновение могло дать желаемый результат.

Рабы Неемана упрашивали его послушаться Елисея. «Если бы что-нибудь важное сказал тебе пророк, — настаивали они, — то не сделал ли бы ты? а тем более, когда он сказал тебе только: «омойся, и будешь чист». В то время как Нееман боролся со своей гордостью, испытывалась его вера. Вера победила, и тогда надменный сириец, смирив гордыню, склонился перед волей Иеговы. Семь раз он окунался в воды Иордана, «по слову человека Божия», и вера его была вознаграждена: «обновилось тело его, как тело малого ребенка, и очистился».

Исполненный глубочайшей признательности «возвратился к человеку Божию — он и все сопровождавшие его», признавая, что «на всей земле нет Бога, как только у Израиля».

Согласно обычаю того времени, Нееман просил теперь Елисея принять от него дорогие подарки. Но пророк отказался. Он не мог принять платы за благословения, которые милосердный Бог излил на Неемана. «Жив Господь… — сказал он, — не приму». Сириец «принуждал его взять, но он не согласился.

И сказал Нееман: если уже не так, то пусть рабу твоему дадут земли, сколько снесут два лошака; потому что не будет впредь раб твой приносить всесожжения и жертвы другим богам, кроме Господа. Только вот в чем да простит Господь раба твоего: когда пойдет господин мой в дом Риммона для поклонения там, и опереться на руку мою, и поклонюсь я в доме Риммона, то, за мое поклонение в доме Риммона, да простит Господь раба твоего в случае сем.

И сказал ему: иди с миром. И он отъехал от него на небольшое пространство земли».

Гиезий, слуга Елисея, на протяжении всех лет службы у пророка имел возможность научиться самоотречению, которым отличался его господин. У него было почетное преимущество стать знаменосцем воинства Господнего. Самые лучшие дары Неба долгое время находились с ним рядом, однако он пренебрег всем этим и пожелал лишь земного богатства. Случай пре-доставился, и тайное желание его сердца не устояло пред таким сильным искушением. «Вот, — рассуждал он, — господин мой отказался взять из руки Неемана, этого Сириянина, то, что он приносил… Побегу я за ним, и возьму у него что-нибудь». И Гиезий погнался за Нееманом.

«И увидел Нееман бегущего за собою, и сошел с колесницы на встречу ему, и сказал: с миром ли? Он отвечал: с миром». И здесь Гиезий солгал самым беззастенчивым образом: «Господин мой послал меня сказать: «вот, теперь пришли ко мне с горы Ефремовой два молодых человека из сынов пророческих; дай им талант серебра и две перемены одежд». Нееман с радостью удовлетворил просьбу Гиезия, дав ему два таланта серебра, вместо одного, и «две перемены одежды», и поручил своим слугам помочь отнести ему.

Когда Гиезий приблизился к дому Елисея, он отпустил слуг, а серебро и одежды спрятал. Сделав это, «он пришел и явился к господину своему», и, стараясь скрыть свой поступок, солгал вторично. На вопрос Елисея: «Откуда, Гиезий?» он ответил: «Никуда не ходил раб твой».

Последовавшее за этим суровое наказание говорило о том, что Елисей знал все. «Разве сердце мое не сопутствовало тебе, — спросил он, — когда обратился на встречу тебе человек тот с колесницы своей? Время ли брать серебро и брать одежды, или масличные деревья и виноградники, и мелкий или крупный скот, и рабов или рабынь? Пусть же проказа Нееманова пристанет к тебе и к потомству твоему навек». Немедленно возмездие постигло виновного. Он вышел от Елисея «белый от проказы, как снег».

Какой серьезный урок можно извлечь из жизни того, кому однажды были даны самые святые и высокие преимущества. Поступок Гиезия являлся как бы камнем преткновения на пути Неемана, в сердце которого засиял чудесный свет и который был очень близок к тому, чтобы начать служить живому Богу. Ничем нельзя было оправдать обман Гиезия. До дня своей кончины он оставался прокаженным, неся на себе проклятие Божье и живя вдали от людей.