обо всех подробностях происшедшего. Со слов графини она мало что поняла, поскольку старуха едва ворочала языком.
Рейни терпеливо снесла ее подробный допрос.
Мать заметила, что Рейни продолжает говорить об Армане с нежностью и даже виновато. Он такой милый, и Рейни вовсе не хотелось его огорчать. Так она и сказала матери. Но, увы, ведь Клиффорду она первому дала слово. То, что произошло, от них не зависело, и они по-прежнему любят друг друга… Однако Рейни как-то неловко было говорить о Клиффорде. Что-то не сходилось. Пытаясь заглянуть в будущее, Рейни натыкалась лишь на холодную пустоту.
Тогда миссис Оливент пристально посмотрела на дочь и проговорила:
– А ведь я уже разослала объявление о помолвке в «Таймс» и другие газеты… Как ты просила в телеграмме.
Рейни закусила губу.
– Ты поспешила, мамочка…
– Еще бы, ведь мне это было так приятно! Ведь не станешь же ты просить все отменить?
– Я не хочу обручаться сейчас. Все равно с кем… Говорю тебе, мамочка, все происшедшее так потрясло меня, что я сама не своя…
Последние слова дочери миссис Оливент выслушала не без тайного удовольствия. Но выдавать свою радость было бы тактической ошибкой. Она вздохнула.
– Увы, уже, конечно, слишком поздно отменять объявление в газетах… Но потом мы сможем дать опровержение. Может быть, что-нибудь в этом роде: «Свадьба такого-то и такой-то не состоится по причине…»
Вдруг Рейни уткнулась в подушку. Больше она не могла выносить подобной беседы и, кажется, была близка к помешательству. Немногим раньше она пообещала бабушке, что не станет окончательно порывать с Арманом. Не потому, что не была уверена в том, что выйдет замуж за Клиффорда, а
Что же делать? Единственное, чего она хотела, это чтобы ее оставили в покое.
Мать наклонилась и поцеловала Рейни в щеку.
– Не хочу усугублять твою головную боль, доченька, – сказала она. – Пойду приму ванну… Скажи, Арман сегодня придет? – неожиданно поинтересовалась она.
– Наверное, – пробормотала Рейни. – Бабушка просила об этом…
– Они так подружились! Не правда ли, это очень мило? – многозначительно улыбнулась миссис Оливент.
Рейни поняла ее намек и подумала: «У меня такое чувство, что за мной охотятся…»
Когда мать наконец вышла из комнаты, она облегченно вздохнула и закрыла глаза.
Но мысли не давали покоя. Мелькали какие-то силуэты, лица… Голливудская улыбка Клиффорда. Золотистые волосы, голубые глаза. Очарование, которое он источал, заполняло все ее существо… Но Арман… Перед ней возникли его благородные, поэтические черты. Странно, но молодой француз казался более мужественным, чем Клиффорд. В его темных глазах было столько мудрости, а в прикосновении его руки – целебная сила. Образы обоих мужчин не покидали ее. Клиффорд излучал самодовольство собственника и физическую мощь… Арман – душевную теплоту и чуткость… Рейни вспомнила, с какой страстью и нежностью губы Армана касались ее губ… Еще немного – и они сделались бы мужем и женой и прекрасно зажили в Шани.
«Лучше бы Клиффорд не приезжал!» – вдруг пронеслось у нее в голове, и Рейни сама удивилась этой мысли.
Если она не избавится от этих мыслей, то просто сойдет с ума.
Рейни встала с постели, приняла холодный душ, надела легкое белое платье и спустилась вниз.
На ней не было никаких украшений. Она лишь слегка подкрасила губы. К чему наряжаться? Она чувствовала себя совершенно разбитой… То ли было вчера, когда Рейни летела навстречу Арману, словно на крыльях! Розы, которые принес Арман, Елена поместила в вазу и поставила в спальне, но они уже увяли. Взглянув на них, Рейни подумала, что увядшие цветы как бы олицетворяют происшедшее в Шани несчастье. От жары они растеряли все лепестки, которые теперь усыпали ковер.
В гостиной Елена вручила Рейни телеграмму из Ниццы. Рейни развернула ее и прочла.
Но телеграмма не принесла облегчения. Рейни машинально смяла листок и с горечью подумала: «Теперь, когда любовь почти исчезла, они не перехватывают моей почты!»
В середине ужина ей принесли письмо, прибывшее с курьером из Канн. Извинившись перед матерью, Рейни тут же распечатала письмо и стала читать. Письмо было от Армана.
Ее осенила внезапная догадка: он решил сегодня вообще не приезжать!… Но она и сама собиралась пораньше отправиться спать. Письмо было написано по-французски.
Миссис Оливент взглянула через стол на дочь и с удивлением увидела, что по щекам Рейни катятся слезы. Миссис Оливент отложила нож и вилку.
– Плохие новости, милая?
Рейни помотала головой. Потом сложила письмо и положила к себе на колени. Смахнув слезы, она принялась за еду, делая вид, что ничего не случилось.
Однако какое письмо!… Вряд ли еще кому-нибудь под силу с такой страстью, с таким изяществом выразить свои чувства. Как это благородно: отойти в сторону, чтобы она могла быть с человеком, которого любит!…
Рейни чувствовала, что не заслуживает такого доброго отношения. Письмо не только не успокоило ее, но, напротив, снова всколыхнуло в душе все подозрения насчет Клиффа.
Одна мысль о том, что Рейни больше не увидит Армана, а тот прервет свою работу по реставрации замка, показалась ей чудовищной.
«Не буду отвечать на это письмо, – решила она. – Завтра же отправлюсь в Канны и повидаюсь с Арманом. Что бы ни случилось, он должен вернуться в Шани. Бабушка не переживет его отсутствия».
Но только ли в этом была причина? Может быть, Рейни испугалась, что будет слишком скучать без Армана?
Елена принесла сыр и фрукты.
– Какой беспокойный ужин, – вздохнула она. – Сначала телеграмма, потом письмо, а теперь… посетитель!
