Гул моторов, стук. И бледнеет под повязкой Каждое лицо, Но идет, забыв опасность, Доктор на крыльцо. Чьи полки во тьме грохочут? Чей у дома шаг? Может быть, во мраке ночи Свой страшней, чем враг. — Здесь больные! — крикнул в муке Маленький еврей И, крестом раскинув руки, Замер у дверей. Так стоял он, ожидая, Ко всему готов, Словно птица защищая Выводок птенцов. Но зажглись, сверкнули фары Кругом огневым, Яркий свет в глаза ударил. Кто же перед ним? Сотни статных, мощью грозных На машинах в ряд. Командиры в шлемах звездных У крыльца стоят. И сказал, блеснув очами, Старший командир: — Мы пришли сюда друзьями. Мы несем вам мир. Мы больницу вашу вдвое Развернем тотчас. В штаб дивизии с собою, Доктор, просим вас. — Не уйду, пока коллеге Я не сдам больных, — Перерыв в леченье вреден Для здоровья их. Если я еврейской крови, В чем вина людей?! — Но сурово сдвинул брови Старший из гостей. — Мы Советского Союза Верные сыны. И для нас поляк, и русский, И еврей равны. Мы пришлем вам подкрепленье Из врачей полка. — Салютуя, на мгновенье Поднялась рука. И внезапно тьму прорвали Тысячи огней, Побежали вдоль кварталов Искры фонарей. И внезапно город мертвый Ожил, поднялся. Настежь двери, настежь окна! Песни… голоса… И толпятся вкруг советских Боевых машин В хоре дружеских приветствий Хлоп, еврей, русин… Но, затерянный в потоке Многолюдных рек, Молча смотрит невысокий Тихий человек.
