Я слышу насмешливый голос:«Придет же нелепая дурьВ пустую башку тунеядцаВ эпоху сражений и бурьЗа праздной темой погнаться!»Ну, что ж! Справедливый упрек.Все это излишние бредни.Суров мой издатель и цензор мой строг:Простимся, подруга, в последний.<1925 — январь 1926>
Миртуть
Трещит цикад немолчный хор,Жара и звездный мрак кругом.Где к морю сходят цепи гор,Высоко на горе наш дом.Волна под берегом кипит,Шакал у берега кричит.Томлюсь на жаркой простынеИ знаю, снова не уснуть.Приснись хотя сегодня мне,Моя зеленая Миртуть,Моя озерная страна,Соседка ладожских болот,Где влагой ночь напоена.Неслышной влагой сладких вод.Повей болотною дремой,Пахни ночною тишиной,Молчаньем слух мой оглуши,В сухие ноздри подыши.Спешу. Еще не рассвело,А впереди совсем светло.Встают туманные луга.Бегут речные берега,Блестит дорога вдалеке,Пикеты ходят по реке.Колючки, изгородь, блиндажИ красный пограничный страж.А через речку, у кустаФинляндцев белая мета.Граница! Что мне до нее?Сюжет сражений и поэм,Ее простое бытиеОтныне сделалось ничем:Пускай уходит на восток —Мой дальний путь на север лег.Налево луг, направо бор,Зеленый вход в страну озер,Где гладью вод отражена,Склоняет бледный серп луна.По горло полные воды,Стоят глубокие пруды,Как будто некий великанЗдесь ведра влаги расплескал,И вот озерами леглиОни по бархату земли.И от березовых перилТы можешь видеть, наклонясь, —Струят ключи сквозь мутный илПодземных вод живую связь.Но вдоль березовых досокЧерез обструганный мостокСпешу поспешно перейти:С водою мне не по пути.Так вот куда меня влеклоОт ночи жаркой и враждебной!Глядит в сосновое окноМиртуть чухонскою деревней.Цветет меж соснами заря,Ползет туман по перелескам,И ветер ладожских прохладМеня поит дыханьем резким.А там, в окошке, карий глазМеня завидел по дороге,И ножки резвые стучатУже по лестнице убогой.Светловолосый, смуглый, тонкийСбегает молнией с крыльца, —Я узнаю в чертах ребенкаДвиженье моего лица.И он навстречу мне идет,И именем меня зовет,Которого нежнее нет,
