крестьянские дворы.
Гораздо большее распространение в Сибири получили «слободы», занявшие промежуточное положение по отношению к городам и сельским поселениям. Слободы строились главным образом в южной Сибири и в качестве опорных пунктов земледельческой колонизации сыграли важную роль в освоении края. Они становились административными и религиозными центрами для всех селений своей округи, были, как правило, основательно укреплены. В слободах находились дворы приказчика (главы местной власти), духовенства, служилых людей и части крестьян. Большинство же «подсудного» слободе населения обычно размещалось в окрестных деревнях.
Во всех селениях Сибири наибольшее распространение получил северорусский тип построек. Первоначально при «отъезжих пашнях» нередко ставили небольшие «избушки», где на время полевых работ могли поселиться всей семьей. Около «пашенных избушек» постепенно возводились амбары, загоны для скота и тому подобные сооружения, и временное прибежище превращалось в полноценный двор. Но на раннем этапе освоения края значительная часть русских крестьян довольствовалась временными жилищами и небольшими по размерам постройками даже при оседании на постоянное житье. Причины этого понятны: в то время из-за трудностей с продовольствием работы на пашне обычно оказывались важнее всех остальных забот. Тем не менее проводимые тогда переписи часто отмечали и при деревнях, и при починках, и при заимках не только «избы» с оградами разного рода, но и клети, хлева, бани, овины, сенники, гумна, погреба, житницы… Такие постройки имелись, правда, не при каждом хозяйстве, но нередко находились в совместном пользовании нескольких семей.
К концу XVII в. произошло значительное укрупнение крестьянских семей, укрепление их экономического положения, и среди жилых помещений стали преобладать не простые избы, а более просторные, разделенные на две-три части дома. Появились пятистенки, имевшие и сени, и клети (неотапливаемые помещения для летнего жилья и хранения имущества), и горницы, быстро развивавшиеся в парадные комнаты, и полный комплекс хозяйственных построек, нередко размещавшихся «под одной кровлей». Некоторые сооружения (в сельской местности обычно нежилые) уже имели «подклеты» — нижние хозяйственные помещения, в дальнейшем широко распространенные и в Сибири, и на севере Европейской России.
Дворовая усадьба чаще всего обносилась оградой из бревен, закрепленных либо горизонтально («заплот»), либо вертикально. Она хорошо защищала от ветра. Размеры возводимых в Сибири того времени жилых помещений были, как правило, довольно значительными — в пределах от 33 до 100 и более м2.
В XVII в. печи в домах чаще всего не имели труб и топились «по-черному». В расположенных далеко на севере селениях, помимо русских печей, нередко устраивали камельки («чувалы»). Особая суровость климата северной полосы заставляла в борьбе за тепло уменьшать жилое помещение в целом, заглублять его в землю или делать высокую (до окон) завалинку. Вместо обычных для основных земледельческих районов двускатных и крытых «драньем» или тесом крыш, на севере их делали из бревен плоскими, утепляли землей и дерном, а вместо слюды и пузырей зимой вставляли в окна пластины изо льда.
От местных условий целиком зависел и материал, из которого возводились дома. В районах земледельческой колонизации росли многие породы хвойных деревьев, поэтому русские переселенцы наряду с использованием в строительстве привычной для них и удобной в обработке сосны часто применяли также лиственницу, пихту и кедр. Иногда в одном здании соединяли разные древесные породы, исходя из особых их свойств. Например, нижние венцы сруба делали из лиственницы, менее подверженной гниению, жилую часть — из сосны, кедр пускали на отделку и т. д. Так постепенно закладывались основы мастерства сельских строителей Сибири, поражавших позднее своим умением строить прекрасные дома — светлые, обширные, с изящной отделкой. Примечательно, что и во внутреннем их убранстве характерной чертой на целые столетия, как бы в противовес суровым природным условиям, стали просторность, опрятность и чистота.
СИСТЕМЫ ЗЕМЛЕДЕЛИЯ РУССКИХ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ
Заселение сибирских уездов, как правило, начиналось с земель, представлявшихся первопоселенцам лучшими. Такими считались участки, не требующие большой работы по расчистке, удобно расположенные и безопасные на случай вражеского нападения. Однако с течением времени менялись сами представления о лучшей земле. То, что оставалось незаселенным на раннем этапе колонизации, могло с успехом позднее и заселяться, и распахиваться. Так, во второй половине XVII в. произошло значительное продвижение земледельческого населения Западной Сибири к югу, в бассейн рек Исети и Миасса. В лесостепи были чрезвычайно благоприятные условия для хлебопашества. Там строились довольно крупные слободы и остроги с многочисленным, по сибирским понятиям, крестьянским населением и близкими к нему группами служилых людей (беломестными казаками и поселёнными драгунами). И все же и в конце XVII в. даже в наиболее освоенных районах Сибири успехи земледельческой колонизации края еще никак не соответствовали его огромным земельным площадям.
В Сибири XVII в. отдельные угодья нередко находились в совместном владении той или иной группы переселенцев. Особенно часто так получалось с пастбищами и сенокосами. Преобладал, однако, индивидуальный порядок землепользования, когда не только пашня, но и крупные по размерам участки целины были в полном распоряжении отдельных семей.
За Уралом в то время можно было встретить поселения, целиком состоявшие из представителей какой-то одной социальной группы (обычно ямщиков или крестьян). Но не менее, а даже более распространенными являлись селения со смешанным составом жителей. Переписные книги и другие документальные источники очень часто, кроме того, регистрируют земельные владения, состоявшие из нескольких наделов, расположенных в разных местах.
Складывание подобных систем землепользования объясняется прежде всего природными условиями, затруднявшими компактное размещение переселенцев. Вместе с тем на начальной стадии освоения Сибири русские часто «приискивали» себе участки под пашню и покосы самостоятельно с последующим, порой через много лет, оформлением соответствующих документов. Широко бытовало и право первой заимки (владения «исстари») без каких-либо «данных» или «отводных» грамот. Немаловажную роль сыграло и то обстоятельство, что, хотя земли в Сибири и считались «государевыми», многие участки переходили из рук в руки вследствие продажи, заклада и тому подобных сделок. Это усиливало чересполосицу владений и приводило к большой пестроте их размеров. По замыслам правительства, земельные участки сибирских служилых должны были соответствовать величине окладов их хлебного жалованья, а у крестьян — количеству обрабатываемой ими «государевой» пашни или величине взимаемого налога. На деле же этот порядок постоянно нарушался.
Особенностью Сибири было наличие огромного фонда пригодных для хлебопашества земель. Каждый переселенец рано или поздно приобретал столько земли, сколько мог обработать. И поскольку возможности эти не были у всех одинаковы, уже самые ранние переписи сибирских уездов выявили большую пестроту наделов. Обычным явлением, однако, было то, что из общего количества пригодной для пашни земли возделывать в хозяйстве удавалось, как правило, не более четвертой части. Средний размер крестьянской и служилой запашки в Сибири XVII в. определяется поэтому в три-пять десятин (десятина равна 1,1 га).
Но и за Уралом земельный простор был относительным. Наиболее удобными для хлебопашества участками являлись свободные от леса и расположенные недалеко от жилья. В них не было недостатка лишь в самый начальный период освоения края. Например, в ближайшем к «Руси» Верхотурском уезде земельные споры возникали уже в начале XVII в., а в 1625 г. вопрос о правомерности владения «лишними землями» рассматривался в Москве, куда дошла жалоба на несправедливость распределения угодий. «Всяких чинов люди» сообщали, что у некоторых верхотурских жителей «пашенных земель и сенных покосов занято много… а займовали… лишние земли те люди в те поры, как было на Верхотурье людей мало, а земель пороз-жих впусте много…»
Однако и в XVII, и в XVIII столетиях зоны хлебопашества в Сибири непрерывно расширялись, особенно в южном направлении — в лесостепь. Поэтому именно земельный простор еще долгие годы
