Готова. Выключила мотор, вышла из машины, нажала на кнопку сигнализации. Размялась: присела, руки в стороны раз-два, потянулась. Главным физическим упражнением йоги считают потягивание. Правильно считают, йоги молодцы, тянемся-тянемся…
— Простите, у вас все в порядке?
Спросил мужчина, только что вышедший из припаркованной машины. Сколько добрых людей в Москве! Деваться некуда.
— Благодарю. Меня сегодня целый день только и спрашивают, в порядке ли я. Хотя лишь упражнения йоги выполняю.
У мужика зажегся интерес в глазах, который бывает, когда женщина развернуто отвечает на невинный вопрос, как бы не отрицая дальнейшего общения.
— О! Йога — это здорово! Вам туда? — кивнул он на офисное задание. — Мне в «Стройгермес».
— Третий этаж, от лифта налево, — указала ему путь.
Мой офис находился на пятом этаже. К входу мы пошли вместе. И мужик, не вспомню, как выглядел, но пытался меня клеить, у лифта свидание предлагал…
Если у вас жизнь перевернулась, пошла кувырком, если у вас газированной апельсиновой водой политы волосы, бросил муж, потенциальный любовник оказался прожженным ловеласом и дальнейшее существование во мраке… Если при этом легко вызываете интерес встречного-поперечного, наверное, не все потеряно.
Вряд ли сотрудники догадывались, что в последние дни приступы служебного рвения их начальницы связаны с личными проблемами. Ведь у женщин, как правило, все валится из рук, когда случаются трагедии. У некоторых, вроде Майки, вообще паралич сознания наблюдается. Загружать себя работой в период стресса — скорее мужская черта. В этом плане сильный пол ближе к животным. Волк или заяц, почуяв опасность, должны мчаться, убегать со всех ног, иначе погибнут. Следовательно, я недалеко ушла от природы. Если сложу лапки, позволю горьким мыслям кипеть и булькать, они взорвут мою голову. Поэтому, как бешеная ехидна, сама вертелась и подчиненным задала темп на пределе возможностей.
Услышала, как Игорек пробурчал:
— Наверное, у Леди предменструальный синдром.
Подскочила к его столу:
— Не угадал! Это у тебя синдром хронического тунеядства. Когда я просила сводку по отбеливателям подготовить? Полчаса назад. И где она?
— В компьютере, — огрызнулся Игорь. — Раньше эту сводку целый день…
— Раньше курица яйцом была.
— Не понял?
— Засиженное яйцо всегда болтун.
Пословица была не по теме. Так моя бабушка говорила об избалованных детях. Но скорее всего, Игорь не знал, что болтун — это не только любитель языком чесать, но и тухлое яйцо.
Пока Игорь искал взаимосвязь слов «яйцо» и «болтун», я прикрикнула:
— Работай, стахановец!
И повернулась к офис-менеджеру Кате:
— Срочно выясни, кто в троллейбусном парке заведует проездными билетами, которые продают водители. Имя, телефон.
— Зачем? — удивилась Катя. — Разве мы с ними сотрудничаем?
Тут я от души наоралась: ну, и работнички! Такие умные, что сажай завтра в парламент. Вопросы задают, рассуждают. А тут не парламент! Начальник сказал — хвост в зубы и беги выполнять, а не мудрствуй. Взяли под козырек — и вперед. Разбаловались, рассупонились, разленились, развратились, пользуясь моей добротой.
Сказать, что я кого-либо напугала, в дрожь вогнала, — было бы преувеличением. На меня смотрели скорее с удивленной обидой, чем со страхом.
Когда шла с гордо задранной головой в свой кабинет, они даже не посчитали нужным приглушить голоса.
— Диагноз меняется, — сказал Игорек. — Это критические дни.
— Прическа неудачная, — выдвинул кто-то из девушек свою версию. — Плохая стрижка делает из женщины фурию.
Я не показала виду, что услышала.
Прическа действительно кошмарная. А дни не просто критические — абсолютно трагические.
В половине девятого замученных сотрудников пришлось отпустить. Их дома ждут родные и близкие. А меня — тетя Даша с троллейбусными билетами.
Позвонила Майке:
— Приеду к тебе?
— Извини, — зашептала она в трубку, — мы сейчас у Сашиной мамы, знакомимся.
— И как его мама?
— Чэдная. А завтра Саша представит меня своему сыну. Как ты думаешь, что мне надеть?
— Сразишь пацана, если напялишь, например, хоккейную форму.
— Лидочка, ты злишься?
Естественно, меня разбирала досада из-за невозможности скоротать вечер с подругой, заночевать у нее.
— Не выдумывай, — ответила я. — И не дрейфь. Для нормальных людей ты — подарок, каких поискать. А не нормальные у нас уже были. Майка, ты в последнее время не видела Макса, не общалась?
— Нет, — после заминки ответили подруга. — Извини, чай зовут пить.
Тете Даше я с ходу заявила:
— На проездных билетах, которые водители продают в транспорте, должна быть указана соответствующая сумма.
— Да? Хорошо, спасибо!
Похоже, тетушку уже не заботила оплата проезда в московском транспорте. Но что-то другое явно беспокоило: лихорадочный румянец на щеках, запах валерьянки. Нервно перебирает бигуди на голове, теребит кружева ночной рубашки, выглядывающей в разрез халата.
— Что-то случилось? — спросила я, усаживаясь против нее за столик на кухне.
— Ты пришла с улицы и даже не помыла руки, — напомнила тетя Даша, хотя ее распирало желание поделиться со мной какой-то информацией.
Переодеваясь, принимая душ, втирая лосьон для тела, постукивая на висках гелем для век, массируя лицо ночным кремом, я тянула время. Что еще подкинет тетя Даша? Какие могут быть проблемы у женщины, которая спит на металлических трубочках? Надеюсь, ей не пришло в голову навести порядок в громадной, неповоротливой, косной организации под названием «Почта России». Хотя в этом случае тетя Даша сослужила бы обществу большую службу.
Когда я пришла на кухню, уселась напротив тетушки, она, исчерпав, очевидно, терпение, выпалила:
— Виктор Петрович сделал мне предложение!
У нее был такой вид, будто она сообщила, что у ее приятеля выросло третье ухо.
Мне следовало, наверное, всплеснуть руками, изобразить крайнее удивление или иные острые эмоции. Нет их у меня.
Только пожала плечами:
— Это был лишь вопрос времени.
— Как-как?
— И кучка. Простите. Тетя Даша, вы проявили столько участия в делах Виктора Петровича, что он, как честный человек…
