успешным, и люди наших стран впоследствии станут вспоминать о нас с благодарностью.

Он сделал прощальный жест и вышел из камеры.

— Не права ли, он очень милый? — сказала Мэвис.

— Да, конечно, — рассеянно согласилась принцесса.

Итак, на следующий день трое из четверых пленников вновь надели хвосты-оковы, после чего все они получили выходные листы и под предводительством Ульфина направились к массивному жемчужно- бирюзовому зданию, в котором располагался Музей Заграничных Диковин. Здесь содержалось огромное количество всевозможных экспонатов — в большинстве своем сухопутного происхождения — упрятанных под прозрачные полукруглые колпаки из какого-то материала, по виду напоминавшего тонкое стекло. Хранитель Музея с гордостью продемонстрировал им свои сокровища, сопровождая показ весьма путаными, а нередко и вовсе неверными пояснениями.

— Данные диски, — с важностью вещал он, указывая на две простых фарфоровых тарелки, — используются Земными Людьми для испытания на ловкость. Испытуемый должен в течение долгого времени перебрасывать их из руки в руку; уронивший диск получает по голове тяжелой дубиной (так называется основное оружие сухопутных племен), после чего, как правило, умирает.

Формочка для варки яиц в его истолковании являлась «Футляром для транспортировки бриллиантов» — в качестве иллюстрации для самых непонятливых в каждую из четырех ячеек формочки был вставлен изумруд, размером и очертаниями в точности повторявший куриное яйцо. Серебряное ведерко, в каких обычно подают шампанское со льдом, было названо им «Приспособлением для поения коней земных монархов», а портсигар с пятью или шестью чудом сохранившимися сигарами фигурировал под именем «Чародейской коробочки с образцами овеществленных злых чар. Осторожно, они очень опасны для здоровья». Кроме этих, дети повидали здесь еще множество других хорошо знакомых им вещей и выслушали массу глубокомысленно-абсурдных рассуждений: одним словом, все было точь-в-точь как в тех музеях, что вы иногда посещаете на суше.

Они как раз приблизились к большому прозрачному куполу с табличкой «Экспонаты Исключительной Ценности», когда прибежал посыльный с сообщением, что Хранителя Музея ждет у входа солдат с новой партией невиданных прежде диковин, взятых в качестве трофеев у неприятеля.

— Прошу прощения, я сейчас вернусь, — извинился Хранитель и вышел из зала.

— Это я подстроил вызов, — сказал Ульфин. — Быстрее берите свои камзолы — если только вы знаете заклинание, которое может открыть этот прозрачный колпак.

— Заклинание? — принцесса рассмеялась и дотронулась пальцами до гладкой поверхности — в тот же миг купол исчез с легким хлопком, как исчезает лопнувший мыльный пузырь.

— Колдовство, — прошептал потрясенный Ульфин.

— Ничего подобного, — сказала принцесса. — Ваши колпаки для хранения сокровищ на самом деле являются обыкновенными пузырями воздуха.

— Надо же, я никогда бы не догадался.

— Ну еще бы — ты ведь ни разу не пробовал к нему прикоснуться.

Тем временем дети уже добрались до камзолов, рядом с которыми лежали и их мореландские хвосты.

— Вот он, камзол Кэти, — шепотом сообщила Мэвис.

— Дай его мне, — принцесса одним ловким движением одела свой камзол и, взяв камзол Кэтлин, сунула его себе за пазуху. — Быстрее одевайтесь, и не забудьте прихватить свои старые хвосты.

Дети, не мешкая, последовали ее совету. Между тем часовые, стоявшие у двери в дальнем конце зала, заметили подозрительную суету возле одного из экспонатов и направились в эту сторону.

— Скорее, скорее! — торопила Фрея. — Все одеты? Тогда на счет «три» нажимайте третью пуговицу. Раз, два, три.

Дети нажали волшебные пуговицы, и в ту же секунду стражники, торопившиеся к ним, чтобы арестовать взломщиков и похитителей музейной собственности — теперь они уже разобрались в сути происходящего, — растерянно замерли на месте. Ибо там, где только что находились четверо чужестранцев, теперь не было никого. Один лишь Ульфин неподвижно стоял перед опустошенным музейным стендом.

Вслед за тем произошло еще одно удивительное явление: вдруг откуда-то из пустоты возник маленький детский камзол и, на глазах увеличиваясь в размерах, опустился на плечи Ульфина.

— Одень и застегнись, — раздался голос из ниоткуда, и Ульфин поспешно исполнил то, что ему было велено.

А солдаты уже находились в нескольких шагах от него.

— Нажми третью пуговицу! — вскричала принцесса, но пока правая рука Ульфина ощупывала ряд пуговиц и выбирала из них нужную, один из солдат с криком: «Предатель! Ты арестован именем короля!» успел схватить его за левую руку.

В следующее мгновение Ульфин растаял в воздухе (то есть, в окружающей воде), однако солдат продолжал цепко держаться за что-то невидимое, но вполне ощутимое и даже пытающееся сопротивляться.

— Последнюю пуговицу! — сказала принцесса. — Нажми последнюю пуговицу! — и спустя миг окончательно оторопевший от изумления и суеверного страха солдат тупо уставился на свою пустую ладонь, только что сжимавшую запястье пойманного врага. Четверо пленников и Ульфин стали не только невидимыми, но и неосязаемыми. Солдаты не могли их разглядеть или обнаружить на ощупь; однако и сами они также не могли теперь определить местоположение друг друга.

— Где вы? Куда вы пропали? — первой запаниковала Мэвис.

— Тихо! — откликнулась совсем рядом с ней принцесса. — Мы можем держаться вместе только постоянно перекликаясь, но это опасно: так нас легко будет выследить на слух… А сейчас — a la porte! — добавила она уже в полный голос, что по-французски значит: «К двери!» На их счастье, ни один из солдат не понимал по-французски.

Принцесса первой добралась до выхода из зала и остановилась, поджидая остальных и время от времени тихо спрашивая: «Вы здесь? Вы здесь?» подобно человеку, поднявшему телефонную трубку и неуверенному в том, что его собеседник находится на другом конце провода. Солдаты не могли ее услышать, поскольку они все еще толпились вокруг разбитого и разграбленного музейного стенда, где их товарищ, чуть было не поймавший Ульфина, вновь и вновь рассказывал, как он ухватил негодяя за руку, но тот вдруг бесследно исчез. «Прямо-таки вытек у меня между пальцев!» — повторял солдат, в то время как его сослуживцы изо всех сил старались поверить его неправдоподобному рассказу.

— Вы здесь? — спросила Фрея в двадцать седьмой раз, и наконец-то услышала поблизости голос Ульфина: «Да, я здесь, принцесса».

— Нам необходимо как-то наладить связь, — сказала она. — Проще всего сделать это с помощью кусочков водорослей: мы не чувствуем прикосновений друг друга, но если каждый из нас возьмет в руку конец водоросли, по ее натяжению можно будет узнать, что его спутник находится рядом. Для пятерых человек нам понадобятся четыре таких кусочка. Постарайся найти хорошие крепкие водоросли вроде тех, из которых была сплетена поймавшая нас веревка.

— Ах, принцесса, — вздохнул Ульфин, — я не хочу говорить ничего дурного о наших сетях — ведь не будь их, я никогда не встретил бы тебя.

— Перестань, какой ты все-таки глупенький, — сказала Фрея, и сердце Ульфина подпрыгнуло от восторга, ибо когда девушка называет вполне взрослого мужчину «глупеньким», это значит, что она относится к нему с явной симпатией — иначе с чего бы она стала с ним так фамильярничать.

— Однако нам нельзя терять время, — спохватилась принцесса. — Где же найти водоросли?

— Их можно найти у меня в кармане, — сообщил Ульфин, невольно краснея (чего, впрочем, все равно никто не мог увидеть), — в свободное от службы время я плету сети и поэтому всегда держу в кармане моток прочной бечевы.

В тот же момент перед ними возник обрывок свитой из водорослей веревки, который Ульфин достал из невидимого кармана, до сей поры делавшего невидимым и свое содержимое. Один конец веревки подплыл к принцессе, и она, поймав его, намотала на палец.

— Где вы? — раздался рядом осторожный голос.