воспользоваться, как говорится, в корыстных целях.

– Скажите, Валентина Николаевна, у Феликса это врожденное заболевание или последствие какой-либо травмы, стресса?

– Врожденное. Он олигофрен.

В это время зазвонил мобильник Багрянцева, и Андрей попросил его зайти в комнату напротив «детской». Сорокина вызвалась проводить следователя, но он отказался:

– Неужели вы думаете, я не запомнил дорогу на второй этаж?

Звонку Андрея предшествовала его беседа с Василисой Аристарховной. Она получилась намного тяжелее, чем разговор Багрянцева и врачихи.

Чтобы не расспрашивать женщину при Феликсе, Корешков дожидался прихода медсестры, которая подменит Святковскую, и тем временем исподволь рассматривал ее. Однако с таким же успехом мог бы делать это откровенно, потому что Василиса Аристарховна не обращала на него внимания. Она сидела к нему в профиль, опустив голову. Могло показаться, что она наблюдает за возящимся на ковре Феликсом. На самом деле у нее был совершенно неподвижный взгляд, женщина предавалась каким-то своим мыслям.

Когда наконец явилась медсестра, Святковская и Корешков перешли в другую комнату, напротив «детской». Ее обстановка напоминала и гостиную, и кабинет, и даже спальню, поскольку здесь находилась кровать. Помимо кровати здесь стояли шкаф, небольшой круглый стол, подле него два кресла, у стены красовался старинный секретер с выдвигающейся доской.

В комнате Василиса Аристарховна с гордым видом уселась в кресло. Сейчас она напомнила Андрею горьковскую старуху Изергиль. Сам Корешков садиться не захотел, предпочел походить по толстому ковру. Ему всегда казалось, что, когда находишься в движении, лучше думается. Сейчас же очень важно сформулировать точные и краткие вопросы, которые в дальнейшем не позволят допрашиваемой увильнуть в сторону.

– Василиса Аристарховна, я заметил, что за столь короткое время вы несколько раз в разговоре с Феликсом назвали себя его мамой. Почему?

Она ответила не сразу, говорила, медленно подбирая слова, словно боясь сказать лишнее:

– Так он лучше понимает. Ведь у него развитие трехлетнего ребенка. С ним нужно обращаться доходчиво.

– Развитие трехлетнего ребенка, – повторил Андрей. – Но ведь на самом деле ему существенно больше. Сколько?

– Я даже не знаю толком. Родители говорят на этот счет что-то невразумительное. Лишний раз спрашивать не хочу. Чувствую, им это неприятно.

Корешков остановился возле женщины и внимательно посмотрел на нее:

– Василиса Аристарховна, а это случаем не ваш сын Феликс, якобы умерший в младенчестве? А? Похоже, он вовсе не умер.

– Глупости. Несете какую-то околесицу. Слушать тошно.

– Значит, он не ваш сын?

– Ну что вы мелете! – Она говорила, не глядя на Андрея. – Как вам такое пришло в голову?! Тогда, по- вашему, и весь этот дом тоже мой? И прислугу, и врачей я оплачиваю из своей пенсии?

– Резонно, резонно.

– Тогда почему вы об этом спросили?

– Понимаете ли, в глаза бросаются всякие странные совпадения. А случайных совпадений, как подсказывает мой скромный опыт, не бывает.

– Почему же? Очень даже бывают, – возразила женщина. – Можно привести тысячи примеров. Только не пойму, про какие совпадения вы говорите.

– Да про те самые, благодаря которым мы с вами здесь встретились.

– Тоже мне – совпадения, – хмыкнула она. – Однажды зашли ко мне домой, вернее, к Надежде, а теперь встретились у меня на работе. Эка невидаль.

– Ну хорошо, – миролюбиво произнес Андрей. – Допустим, вы здесь такой же нанятый работник, как и все остальные. Тогда кто нанял вас? Кто владелец всего этого хозяйства? Как вы вышли на эту работу?

– Всех подробностей я не знаю и узнать не пыталась. Мне намекнули, что так будет лучше. Я искала подходящую работу и получила ее через агентство, которое имеет данные о вакансиях. Это агентство представляет собой нечто вроде биржи труда.

– Такие агентства действительно существуют. Но я хочу знать другое. Вы же живете не на облаке, ведь кто-то заключил с вами договор. Валентина Николаевна назвала вас своего рода домоправительницей. Значит, кому-то вы отчитываетесь в своих расходах. Кому именно?

– Домоправительница – это слишком громко сказано. А сведения о расходах я обычно даю господину Синглеру.

«Так, появился новый персонаж, – подумал Андрей. – Фамилию произнесла неуверенно, будто на ходу ее выдумала».

– Кто такой этот господин Синглер? Хозяин дома? Отец Феликса?

– Нет, он настоящий управляющий, в отличие от меня.

– А живет где?

– В Швейцарии. Он иностранец.

Ясно. Иностранца, скорей всего, сюда приплели для отвода глаз. Наверное, такой знакомый у них существует, только он даже не в курсе дела, что на него тут ссылаются.

– Василиса Аристарховна, насколько я знаю иностранцев вообще и швейцарцев в частности, они умеют считать деньги. Если вы совершаете какие-то затраты, то вам приходится вести бухгалтерию. Им же недостаточно вашего слова, нужно подтверждение, бумажка. Покажите, пожалуйста, мне счета. Ну, скажем, за последний месяц.

– Не знаю уж, каких швейцарцев вы знаете, но в данном случае вы ошибаетесь. Здесь частное владение, и все совершается без лишнего бюрократизма. Если делаются какие-то затраты, я сообщаю об этом устно, и мне доверяют. Хотя я на всякий случай беру квитанции. Вернее, раньше брала.

– А почему перестали?

– Чтобы подчеркнуть свое доверие, господин Синглер демонстративно рвал их на мелкие кусочки. Вот я и перестала брать.

– То есть вы хотите сказать, что никаких документов, которые могут каким-либо образом осветить жизнедеятельность этого оригинального дома, в природе не существует?

Святковская пожала плечами:

– Меня это мало интересует. Обратитесь к господину Синглеру. Пусть он вам расскажет подробности.

– Как с ним связаться?

– По телефону. Позвонить в Женеву не проблема. Может, он даже приедет потолковать с вами по душам. Только я не понимаю, что вы от меня хотите?

– Неужели я вам до сих пор не сказал? – делано удивился Корешков. – Мы разыскиваем главаря достаточно обширной банды, занимающейся угоном и перепродажей автомобилей. Мелкую сошку, всяких там «звеньевых» и «барыг», мы уже обнаружили, а теперь идем по следу вышестоящих товарищей. Поэтому мы здесь и оказались. Все ясно, как апельсин.

– Это вы не по адресу обратились.

– Как знать, как знать. – Андрей походил по комнате и остановился возле секретера, облокотясь на крышку. От него не укрылось, что при этом в глазах Василисы Аристарховны мелькнула тень тревоги. Ага, значит, горячо, значит, пахнет жареным. Видимо, в этих ящиках находится что-то, не предназначенное для посторонних глаз. Он сказал: – Странный это дом, Василиса Аристарховна. Я, например, впервые такой вижу.

– Что вы имеете в виду?

– Вот мы уже побывали в нескольких комнатах и не видели ни одной книги, ни одной газеты, журнала, ни одной фотографии. Но ведь так не бывает. Какая-то бумажная продукция должна существовать.