был застрахован непосредственно на нее. Вы как ближайшая наследница имеете все шансы получить страховку. Тем более что документы оформлены в нашем агентстве. Мне легко проследить за выплатой.

Василиса Аристарховна покачала головой:

– Спасибо вам, конечно, на добром слове. Только мне нечистых денег не надо.

– Может, для кого-то они нечистые, для вас же это обычные деньги, – возразил Корешков. – Вы получите их по закону.

– А потом жулики потребуют их вернуть. В результате истреплют мне все нервы. Нет уж, лучше обойтись без сомнительных денег. Да и не бедствую я пока, слава богу. Вы ведь знаете, я работаю.

– Да, вы говорили. Кажется, сидите с ребенком у олигарха.

– Скажем так: у богатых людей, – поправила его Святковская.

Корешков был совершенно искренен, когда говорил Василисе Аристарховне, что она может получить внучкину страховку. По всем внешним признакам других претендентов на эти деньги быть не может. Кроме бабушки, у погибшей других близких родственников нет. Однако, как это часто случается в жизни, возникли непредвиденные обстоятельства, из разряда тех, что интуитивно опасалась пожилая женщина.

Вторую половину субботы и воскресенье Андрей провел очень спокойно, даже скучновато. После кладбища, проводив Василису Аристарховну, заехал к бабушкам, пообедал, посидел пару часиков, затем вернулся домой, где, не считая кратковременной вылазки за продуктами в универсам, безвылазно провел субботний вечер и все воскресенье. Читал, смотрел телевизор, занимался мелкими хозяйственными делами. Деловых звонков было мало, а те, что были, не имели отношения к Святковской. Поскольку же для него это сейчас проблема номер один, а ее за выходные дни он практически не касался, то, можно считать, хорошо отдохнул. Приехав в понедельник в агентство, он и чувствовал себя отдохнувшим, перелопатил массу документов, опять же не имеющих отношения к Святковской, когда его вызвал генеральный директор.

Войдя в кабинет Черевченко, Андрей с удивлением увидел, что там сидит Галина Фунтикова – продавщица из продовольственного магазинчика, находящегося неподалеку от дома Святковских. Однажды он случайно заметил там Надежду, ведущую какой-то деловой разговор с продавщицей, и, когда та ушла, познакомился с Фунтиковой.

Галина тоже сразу вспомнила этого симпатичного брюнета с голубыми глазами. Помнила, что он купил совсем мало «докторской» колбасы, так мало обычно не берут, объяснил это тем, что человек одинокий, и она дала ему свои телефоны, надеясь на звонок. Симпатичный брюнет не позвонил, и вдруг она видит его в агентстве, то есть здешний сотрудник. Значит, это было не случайное знакомство.

Фунтикова покраснела и растерянно заерзала на стуле.

– Какая приятная встреча! – улыбнулся Корешков. – Вы помните, мы с вами однажды встречались. В вашем магазине. Меня зовут Андрей Дмитриевич.

– Ну да, помню, – не сразу ответила Галина. Она явно не знала, как ей следует себя вести с этим красавчиком. Не могла взять в толк, хорошо, что она с ним уже немножко знакома, или плохо.

– Ах, так вы знакомы! – плотоядно осклабился стареющий плейбой Черевченко. – Ну, Андрей, мне остается только позавидовать.

– Вы ведь тоже уже знакомы.

– Однако наше знакомство, увы, деловое, а не романтическое. К тому же я, в отличие от тебя, мужчина не свободный. Это ты у нас холостой, в смысле незаряженный...

Некоторое время Алексей Степанович продолжал ерничать в этом духе, пока Андрей не обратился к Фунтиковой:

– Надо полагать, вы обзавелись иномаркой и решили застраховать ее в нашем агентстве?

Вместо нее ответил опять посерьезневший Черевченко:

– Нет, Андрей Дмитриевич. Госпожа Фунтикова хочет получить у нас выплату по страховке. По доверенности, – добавил он и протянул Корешкову бланк нотариальной доверенности.

Андрей пробежал его глазами, затем взглянул на заявление клиентки и обратился к директору:

– Если вы не против, я совмещу приятное с полезным. Помогу Галине Ильиничне решить ее проблему, а заодно продолжу знакомство.

– Не против, – усмехнулся тот. – Хотя не совсем понимаю, что тут приятное, а что полезное.

– Объясню при случае, – поддержал его иронический тон Андрей. – Даже допускаю, что тут у нас окажутся диаметрально противоположные точки зрения.

– То есть? – не понял Черевченко.

– То, что приятно для меня, полезно для вас, и наоборот, – съехидничал Корешков и, не ожидая пока директор ответит очередной колкостью, взял бумаги и обратился к девушке: – Пойдемте, Галина Ильинична, ко мне в кабинет. Не будем мешать занятому человеку.

– Один-ноль, – сказал ему вслед директор. Андрей повел клиентку не в обещанный кабинет, а в недавно открывшийся в их офисе бар для сотрудников. Это было маленькое помещение с интерьером, оформленным в модном арабском стиле: вдоль стен стояли диваны, застеленные пестрыми коврами; на них были разбросаны маленькие подушечки; низенькие столы с инкрустированными перламутром столешницами; над каждым висел стилизованный арабский светильник с цветными стеклами, прямо как в светофорах – красными, желтыми и зелеными. В нишах и на выступах были расставлены всякие экзотические безделушки, вроде медных чайничков и кальянов.

Андрей усадил Фунтикову за столик, спросил, что она будет пить. Та сказала, что выпила бы красного сухого вина. Корешков заказал официанту вино, мясное ассорти и зелень. Когда официант удалился, поинтересовался у Галины:

– Вы как – на сердчишко не жалуетесь?

– Нет. А почему вы это спрашиваете?

– Просто я хотел заказать на десерт кофе. А наша Анжелочка делает его такой крепости, что не каждый выдержит.

– Я выдержу. Я крепкий люблю.

Андрей отошел к стоявшей за барной стойкой буфетчице. Фунтикова затравленно озиралась по сторонам. Она была скованна и не могла понять, как следует вести себя с Корешковым. Вернувшийся Андрей тоже чувствовал себя не в своей тарелке, не знал, с чего начать разговор. Обстановку разрядила сценка, которую они наблюдали. Стоя неподалеку от них, официант пытался откупорить штопором бутылку вина. У него ничего не получалось – пробка была забита слишком туго и не поддавалась. Тогда официант взял агрегат посолидней – никелированное устройство, имевшее, помимо штопора, два длинных рычага по бокам. По логике вещей, когда штопор завинчен до упора, эти рычаги располагаются горизонтально, и на них остается нажать обеими руками. Тогда они опустятся, и штопор поднимется, извлекая пробку из горлышка. Официант нажал на рычаги, и один из них сломался. Тогда он ушел и, вернувшись через минуту-другую с автомобильной отверткой, принялся с невозмутимым видом отковыривать кусочки пробки. В конце концов «воля и труд человека» победили, и измучившийся официант доставил откупоренную бутылку к столу, за которым Галина и Андрей изнемогали от смеха.

Вволю насмеявшись, оба почувствовали себя раскованно. Фунтикова развалилась на диванчике, словно здесь не общепитовское заведение, а обычная жилая квартира, где можно позволить себе быть в высшей степени непринужденной. Если бы не туфли, которые Галина снять постеснялась, она забралась бы на диван с ногами.

Андрей-то здесь свой человек, а метаморфоза, произошедшая с Фунтиковой, его удивила. Уж очень быстро она освоилась в незнакомой обстановке. Посмотрим, что дамочка выкинет дальше. С ней нужно держать ухо востро.

Он сидел на диванчике рядом с ней. Цветные блики падали на него так, что левая половина лица была зеленой, а правая – желтой. Галина хихикнула:

– Ой, вы сейчас на клоуна в цирке похожи. У вас лицо разноцветное.

Корешков снисходительно улыбнулся и не стал говорить клиентке, что она выглядит примерно так же. Достал из кармана пачку сигарет и зажигалку.