Судмедэксперты впервые столкнулись с таким. Они утверждали, что раньше такого на территории Германии отродясь не было. По косвенным признакам предполагали, что он произведен в России, однако сказать это со стопроцентной уверенностью не могли.

Что касается заключенных, тут основные подозрения пали на Вольфганга Флюсверта – второго угонщика, напарника Начеткина. Предполагали, тот убрал русского как нежелательного свидетеля. Следователей не смутило даже его алиби. Возможно, Флюсверт действовал через кого-то. Но все же убедились в полном отсутствии у него мотиваций. Даже в самом худшем случае за угон автомобиля ему не грозил такой большой срок, чтобы рисковать и отягощать свою судьбу убийством. Тем не менее каждый новый следователь первым делом вызывал на допрос именно Флюсверта. Сегодня после завтрака предстоял очередной. Об этом утром ему сообщил дежурный надзиратель.

– Черт знает что такое! – громогласно возмущался Вольфганг, услышав эту новость. – Если кому этот Начеткин и мешал, то уж никак не мне.

Он еще долго ругался – ив камере, и в коридоре по пути в душ. В душевой Флюсверт продолжал ругаться. Один из заключенных даже посоветовал ему пустить холодную воду, чтобы поостыть. Все, в том числе и сам Вольфганг, посмеялись над этим советом.

– О, нет, нет! – с наигранным испугом замахал руками Флюсверт. – Я терпеть не могу холод. Уж лучше я помолчу.

И действительно – до самого ухода его никто не слышал.

Душевая представляла собой проход, по обе стороны которого находилось по нескольку отсеков, которые были отделены один от другого кафельными перегородками, дверей здесь не было. Сделано это для того, чтобы надзирателям легче наблюдать за порядком в душевой. Они же следили за временем. Если этим заключенным позволить, будут торчать под душем сутками напролет.

– Все! Заканчивайте. Все на выход! – закричал надзиратель.

Повторять ему не пришлось: заключенные, выключив воду, гуськом направились мимо него в раздевалку. Душевая опустела. Стало тихо, лишь из одного отсека доносился шум льющейся воды.

– Я кому сказал – на выход!

Никакого ответа. Видимо, там никого нет. «Вот наглые поросята, – недовольно подумал надзиратель, – не могут за собой выключить воду. Нашли слугу».

Он подошел к тому отсеку, где лилась вода, и невольно отпрянул: на полу сидел заключенный с перерезанным горлом. Кровь стекала по груди и животу, смешиваясь с водой.

Это был угонщик Флюсверт.

Во время проверки «Меркурий-сервиса» налоговой полицией Потоцкий держался спокойно и даже задиристо, позволял грозить своим обидчикам земными и небесными карами. Все его слова у непрошеных гостей в одно ухо влетали в другое вылетали. Более того, через несколько дней было принято постановление о закрытии салона. Вот тут Вадим Сергеевич откровенно запаниковал, что очень не понравилось его младшему соратнику Вершинину. Безусловно, у Потоцкого есть причины для волнения, думал он, но все-таки нужно стараться держать себя в руках, иначе в панике можно наломать таких дров, что потом шею себе свернешь. Сейчас Вадим сам на себя не похож, от его былой невозмутимости следа не осталось. Раньше же его ничто не могло вывести из равновесия, был типичный пофигист. Нынче же постоянно хнычет, проклинает то одного знакомого, то другого, всех обвиняет, что его втянули в эту авантюру. Ну нельзя же так, ну, ведет себя, как ребенок.

Утром Вершинин позвонил Вадиму Сергеевичу и предложил вместе пообедать. Потоцкий отнесся к идее совместной трапезы без особого энтузиазма. Вдруг за этим жуликом Вершининым ведется слежка, и он, встретившись с ним, себя скомпрометирует. С другой стороны, ему хотелось пообщаться с Борисом. Все- таки они были заняты общим делом, и если его однополчанин разгуливает на свободе и чувствует себя уверенно, это послужит хорошим примером. Ему ведь тоже не следует раскисать. Возможно, Вершинин хочет сообщить ему какие-либо обнадеживающие новости.

Они очень долго выбирали место встречи. Борис напирал на престижность ресторана, его изысканность. Потоцкий стремился к простоте заведения, где можно пообщаться, никому не мозолив глаза. Несмотря на то что ему сравнительно часто приходилось бывать в дорогих ресторанах, куда его приглашали деловые, заинтересованные в нем партнеры, Вадим Сергеевич не любил чопорности, присущей подобным местам. Ему всегда казалось, что угодливо склонившийся перед посетителем официант если и не кипит злобой, то, во всяком случае, презирает его. Когда приходилось идти туда не по своей воле, когда приглашали, это одно. Но терпеть подобное отношение за свой счет – это увольте.

В конце концов Потоцкий настоял на своем: они пошли в недорогой ресторан со шведским столом. Вадиму Сергеевичу показалось, что Вершинин смотрит на него со скрытой иронией.

– Чего уставился? – спросил он. – Смеешься, что салон закрыли? Мол, я в дерьме, а вы все в белом.

– Господь с тобой, – сказал Борис. – Кто же не понимает, что это может случиться с каждым. Какой уж тут смех. И потом, для меня это тоже невыгодно.

В обращении с директором «Меркурий-сервиса» Вершинин чувствовал себя неловко. Он значительно моложе Вадима Сергеевича и, по идее, должен обращаться к нему на «вы». Однако они соратники, давно знакомы, обращение на «ты» более логично и понятно. Поэтому, каждый раз говоря ему «ты», Борис делал внутреннее усилие. Хотя понимал, что эти церемонии Потоцкому совершенно безразличны. Если он о чем- то задумывается меньше всего, так это именно об этом: как будет обращаться к нему Борис.

– Меня таскают на допросы, – продолжал бывший директор салона.

– Часто?

– Примерно через день. Как это, по-твоему? Часто или редко?

– Могли бы и пореже.

– Вот то-то и оно. Я этих допросов не любитель. Мне, Борюшок, и одного захода в зону хватило. Сыт по горло. Просто уже не хочу иметь с этими мазуриками дела.

– Хочешь слинять? – спросил Борис.

– Рад бы. Только это не так-то просто сделать. На моей шее слишком много нахлебников.

– А что много? Жена да сын.

– Нет, – поморщился Потоцкий, – там еще теща с тестем, моя сестра, двоюродный брат. Ведь всем же я как-то помогал. Как они без меня выдержат?!

Борис придвинулся к нему и жарко зашептал:

– Если ты надумал валить отсюда, то не советую. Не можешь спрятаться на необитаемом острове. Все же сейчас фиксируется, записывается в компьютерах, передается из одной страны в другую. При желании Хозяин тебя везде найдет.

– По-моему, ты преувеличиваешь, – сказал Вадим Сергеевич. – Он тоже, между прочим, не всевидящее око. Почему ты считаешь его таким всесильным? Кто он такой?

– Не знаю. В этом-то и беда. А насчет всесильности просто факты говорят.

– Какие?

– Да этих фактов навалом!

– Нет, ты примеры приведи, – не унимался подвыпивший Потоцкий. – Назови хоть один.

– Это проще пареной репы. Например, Гризли убит. Вадим Сергеевич потряс головой, словно желая избавиться от наваждения:

– Ничего не понимаю. Кто такой Гризли? Это кличка?

– Кличка. Конечно, кличка. Не фамилия ведь, – раздраженно ответил Вершинин и закурил. – Это тот самый тип, который спровадил на тот свет Надю Святковскую.

– Что ж, он по своей воле это сделал? – спросил Вадим Сергеевич.

– Я тебя умоляю, не задавай идиотских вопросов, – сказал Борис. – По своей ли, по чужой... Сделал что-то человек, а теперь он жестоко наказан. Причем не нашим судом, а по законам шариата. Зачистили и