«ксонерейт».
— Все должно пройти к середине недели.
К середине недели? Это должно стать историей уже к завтрашнему дню. Я не могу идти в школу в таком виде.
Тридцать пять минут спустя, пока папа и Дженнифер ходили в аптеку за лекарством (Дженнифер надела бейсболку и большие темные очки — я не могла поверить, что она пойдет с папой, но ей, видимо, очень не хотелось снова оставаться с нами наедине), Мири ополоснула чашку кипящей водой, как того требовало заклинание, затем в ванной смешала лимонный сок с молоком без лактозы и солью Мертвого моря.
В дверь постучалась Присси:
— Я могу войти?
— Мы заняты, — закричала Мири. — Зайди позже. — Иногда она говорит с Присси так, как я говорю с ней. Или как Джевел говорит со мной.
Хотела бы я знать, чем сегодня занята Джевел. Вчера я ей звонила, но повесила трубку, как только услышала автоответчик, и позвонила Тэмми.
— Почему не сейчас? — заныла Присси.
— Мы выйдем через секунду, — сказала я через дверь. — Надеюсь, она не сожжет дом, пока мы здесь, — сказала я Мири. Мы худшие в мире няньки.
— Готово, — сказала Мири. — Теперь ни звука.
Кожа так нежна, Кожа, как шелк, Ангельское личико, Белое, как молоко.
Я задрожала от холода, а потом чихнула. Честно говоря, и я смогла бы такое написать. А что, если ведьма афроамериканка? Или испанка? Если книга адаптирована для двадцать первого века, разве она не должна быть политкорректной?
Мири потрясла зелье, а затем плеснула его себе на лицо:
— Сработало?
— Прошло всего полторы секунды, пока нет, — ответила я.
Она посмотрела на свое отражение в зеркале:
— Нужно, чтобы сработало сейчас.
Присси начала молотить в дверь:
— Впустите меня! Пожалуйста!
Я открыла дверь, и Присси ввалилась внутрь. О боже. Что она сделала со своим лицом? Оно у нее все в черных полосах.
— Что это с тобой? — не очень дружелюбно поинтересовалась я.
— Я пользовалась маминым макияжем.
— Нужно сейчас же все смыть. — Я начала осторожно вытирать ей лицо банным полотенцем, пытаясь не содрать прыщи. Затем намазала ее кремом. Не очень-то приятно дотрагиваться до чужих прыщей. По- моему, это так же противно, как менять детям памперсы.
— Спасибо, — тихо сказала она, глядя на меня своими разноцветными — голубым и зеленым — глазами. У нее такие же красивые глаза, как у Дженнифер.
Моя злость растаяла. Она не такая уж плохая. Даже милая. Надеюсь, когда она вырастет, не будет похожей на мать. Я прополоскала полотенце, а когда снова подняла на нее глаза, ее маленький пальчик вновь тянулся к носу. Я не смогла сдержать смех. Она тоже рассмеялась и вытерла палец об меня.
Я рассмеялась еще сильнее.
— Мы должны добавить наш состав в крем, который принесет папа, — размышляла Мири, прибираясь. — Мне плевать, что Дженнифер из-за прыщей похожа на монстра, но папа страдать не должен.
Когда папа с Дженнифер вернулись домой, Мири заявила, что она должна первой воспользоваться кремом, схватила его, бросилась в ванную и заменила содержимое на свой состав.
К утру воскресенья все мы были здоровы.
— Я поражен действием «ксонерейта», — сказал папа за завтраком. — Это просто чудодейственное средство. Но я уверен, что и витамин А нам здорово помог.
— Знаешь, — сказала я Мири в поезде по пути домой, — мы сколотим целое состояние, если будем продавать твой чудодейственный состав в школе.
Она отрицательно покачала головой:
— Нет. И нам необходим новый план.
— Почему нет? Нужно мыслить глобальнее. Мы можем стать миллионерами. — Я стану бизнес-леди. Я с легкостью представила, как иду по Пятой авеню, разговаривая по сотовому, высокие каблуки стучат по асфальту, волосы развеваются на ветру, я поднимаюсь на крышу своего офиса и сажусь в личный вертолет.
Мири хлопнула меня по голове:
— Может, перестанешь мечтать и сосредоточишься?
— Какой еще новый план?
— Как заставить папу отменить свадьбу. Наш первый план потерпел фиаско. Папа даже не заметил ее уродства.
Я засмеялась:
— А она и правда была уродлива.
Мири начала обкусывать пальцы, но я отдернула ее руку.
— Знаю. Однако для него это не имело значения. Наоборот, он, кажется, полюбил ее еще больше. Как такое возможно?
— Ну, он тоже выглядел не лучшим образом. — Я подумала с минуту. — Мало сделать ее физически уродливой. Мы должны помочь папе увидеть ее истинную сущность, как она ужасна внутри. Она мила, когда он рядом, но, как только он выходит из комнаты, она меняется.
Мири кивнула:
— Так что нам делать? Записать ее на пленку и дать послушать папе?
— Прекрати. Ты же ведьма. Ты можешь кое-что и получше.
Глава 12
Отлично, здорово или просто хорошо
Не могу смотреть. Но должна. Не могу.
Сейчас идет первый урок, и я стою перед доской для объявлений. Я сбежала из класса, как только увидела проходившую мимо двери Лондон. Я знала, что она уже вывесила результаты. Я отпросилась в туалет и отправилась узнать свою судьбу. Но сейчас я была так напугана, что не могла открыть глаза.
Если бы меня взяли, Джевел бы позвонила. Значит, меня не взяли. А может, она и не собиралась мне звонить.
Может, Лондон ей запретила. Сказала, что выгонит из шоу, если она будет вмешиваться не в свои дела.
А вдруг меня взяли! Ноги сами начали отбивать ритм сальсы. Я вообразила себя звездой фильма «Грязные танцы III: Манхэттенские ночи».
А может, и нет. Может, они выбрали Венди. Может, Джевел объявила мне бойкот. Может, она вовсе не так уж занята, а не общается со мной потому, что я ей больше не нравлюсь.
Не могу смотреть. Но должна. Я приоткрою только один глаз, и тогда, если меня не взяли, эту ужасную картину увидит лишь он.
Сперва я прочла текст: «Новый участник шоу из младшеклассников». А затем увидела — Рейчел Вайнштайн.
