И СКОНЧАВШЕГОСЯ 11 ИЮНЯ 1847 ГОДА ВО ЛЬДАХ НЕПОДАЛЕКУ ОТ МЫСА ВИКТОРИ, НЕЗАБВЕННОГО КАПИТАНА ОТВАЖНЫХ ЭКИПАЖЕЙ, ПОГИБШИХ ВМЕСТЕ С НИМ
ПРИ ОТКРЫТИИ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРОХОДА.
Ниже было приписано:
ПАМЯТНИК УСТАНОВЛЕН ДЖЕЙН, ЕГО ВДОВОЙ.
ДОЛГИЕ ГОДЫ ОНА ЖДАЛА МУЖА,
СНАРЯЖАЯ НА ЕГО ПОИСКИ НОВЫЕ И НОВЫЕ ЭКСПЕДИЦИИ.
САМА ОНА ОТПРАВИЛАСЬ НА ВСТРЕЧУ С НИМ В ЦАРСТВИЕ НЕБЕСНОЕ 18 ИЮЛЯ 1875 ГОДА В ВОЗРАСТЕ 83 ЛЕТ.
Джейн Франклин ждала своего мужа тридцать лет.
У основания памятника была другая мемориальная табличка.
СИМ УВЕКОВЕЧЕН
АДМИРАЛ СЭР ЛЕОПОЛЬД МАК-КЛИНТОК,
ОБНАРУЖИВШИЙ ОСТАНКИ ЭКСПЕДИЦИИ ФРАНКЛИНА.
— Мак-Клинток, — записала Джо на листке со списком членов экипажей. Сколько имен!
Грэм Гор… Гарри Гудсэр… Фрэнсис Крозье…
И с ними были еще два мальчика. Боже, они взяли с собой детей в лютый холод! И ради чего? Теперь ни одно судно не ходит к северу от Канады — ни с запада на восток, ни с востока на запад. Там все сковано льдами. Куда было справиться с ними двум парусникам? Даже те немногие российские ледоколы, которым удается пробиваться через арктические льды, оснащены ядерными реакторами.
Огастусу Питерману в 1845 году исполнилось двенадцать. Он стоял на причале в Гринхите и поеживался. Но не потому, что ему было холодно. Майский день выдался теплым. Дрожь вызывал огромный парусник — «Террор». Он возвышался над его головой — мощный, величественный, прекрасный.
— Большой корабль? — спросил у него кто-то.
— Да, сэр.
К нему обращался офицер. Огастус видел только его брюки, не смея посмотреть ему в лицо.
— Носовую часть видел? — спросил офицер.
— Нет, сэр.
Твердая рука легла мальчику на плечо и подтолкнула его вперед. Огастус обратил внимание на броню «Террора».
— Знаешь, что под ней?
— Нет, сэр.
— Восемь сантиметров дуба, два слоя тикового дерева и вяз. Вот из чего строят английские корабли!
Огастус разволновался. Мама, наверно, будет искать его. Но он не мог сказать об этом офицеру. Какой же он тогда мужчина?
— Как тебя зовут?
Огастус назвался.
— Посмотри-ка на меня, парень.
Он послушно поднял глаза и увидел круглое, чисто выбритое лицо. Песочные волосы. Голубые глаза.
— Твой отец был отличным моряком.
Гас промолчал. Его отец погиб четыре года назад в Девисовом проливе, когда раненый кит разбил шлюпку китобоев.
Офицер вдруг опустился на корточки перед Гасом и заглянул ему в лицо.
— Меня зовут Фрэнсис Крозье, — представился он.
Гас утратил дар речи: он знал, кто такой Фрэнсис Крозье. Крозье был первым помощником начальника экспедиции и капитаном «Террора». А каждый мальчишка мечтал ходить на «Терроре», и каждый мальчишка мечтал стать таким же отважным исследователем, как Крозье. Крозье десять зим провел в ледяных морях. Он был правой рукой Джеймса Кларка Росса и под его началом ближе всех подобрался к Южному полюсу. До этого он путешествовал с Уильямом Эдуардом Парри и достиг таких высоких широт, каких не достигал еще ни один человек. Он стал моряком в тринадцать лет и уже тридцать шесть лет бороздил моря и океаны.
— Я очень признателен тебе, Огастус, за то, что ты идешь с нами в плавание.
Гас попытался сказать что-то, но сумел выдавить, заикаясь, лишь несколько нечленораздельных звуков. Крозье зашагал прочь, а он, открыв рот, смотрел ему в спину.
На нижнюю палубу «Террора» Гаса привели в одиннадцатом часу утра. Там собралась пока только часть команды, но уже было скученно. Кубрик размещался в носовой части судна. Прямо в центре закоптелого полутемного помещения находился камбуз с дымной плитой. Над головой Гаса покачивались подвешенные на блоках столики; когда наступал час приема пищи, их опускали. За камбузом был устроен корабельный лазарет, в настоящий момент забитый коробками с провиантом.
Мужчину, который привел Гаса на корабль, звали Джон Торрингтон.
— Принимайте новичка, — сказал он.
Моряк, находившийся к ним ближе других, окинул обоих взглядом:
— Как раз под стать тебе, Торрингтон.
Торрингтон улыбнулся Огастусу:
— Я работал на каботажных судах. У паровой машины стоял, но с парусами дела не имел.
— Ну, а ты, парень? — обратился к нему моряк. — Ты чем занимался?
— Ходил на китобойцах, — ответил Гас.
Моряк подошел к нему.
— Это о тебе, значит, говорил капитан. Он сам тебя выбрал.
— Да, сэр, — подтвердил Гас.
— Зови меня мистер Смит, — сказал моряк. — Я кочегар, ясно? А он, — Смит кивнул на Торрингтона, — старший кочегар. Хотя и моложе меня на восемь лет. И с полярными широтами не знаком. И под командованием Крозье не служил. — Он пристально посмотрел на Торрингтона; тот смутился. — И тем не менее он старший кочегар. А я просто кочегар.
— Выбери себе койку, — сказал Гасу Торрингтон.
Гас положил свой парусиновый сверток на сложенные в углу картонные коробки с маркировкой: «СУПЫ И ТУШЕНКА — ПАТЕНТОВАННЫЕ КОНСЕРВЫ ГОЛДНЕРА — ЛОНДОН, ХАУНДСДИЧ, 137».
Франклин, которого Гас еще не видел, одно время был губернатором Тасмании — английской колонии рядом с Австралией. Рассказывали, что он утонченный, набожный джентльмен, наделенный множеством разнообразных талантов. А Крозье, как говорили, простой моряк, грубоватый и прямодушный. Он хорошо знает Арктику и народ, обитающий там, — мужественных стойких эскимосов. Крозье, поделился с ним Смит чуть ли не в первую же неделю плавания, может завалить карибу и поймать лису. Он умеет танцевать, играть на дудке и знает множество интересных историй.
— Но, конечно же, командовать экспедицией, как Франклин, — добавил Смит, — он никогда не будет.
— Почему? — спросил Гас.
— Не будет, и все. Он не из благородных.
— Он благородный, — возразил Гас.
Смит только рассмеялся:
