МАРАТ — один из вождей французской революции 1789 года — был врачом. Он возглавлял группу якобинцев в Конвенте.
ШАРКО, именем которого назван лечебный душ, был знаменитым мореплавателем.
А чем я хуже всех этих бывших врачей? И я стал знаменитостью в клане дочери и Анны Филипповны. Являюсь чернорабочим высшей квалификации в своем бункере и по совместительству — начальником снабжения Двора ее Величества.
Позвонила моя дочь Эльвира: «Твой Лесняк поместил афоризмы в «Литературке». Прочел. Очень понравились. Я и Анна Филипповна обнимаем вас в четыре руки и желаем вам самого, самого доброго».
Ваш Макс Львович.
П. С. Характерно, что Коперник в качестве философа восстал против авторитета Библии, как астроном — против Аристотеля, но как врач следовал покорно древнему Ибн-Сину.
М. П. 16.02.83 г. Ленинград.
* * *
Дорогие Нина Владимировна и Борис Николаевич!
Лет двадцать тому назад у меня сложилась трудная ситуация в связи с многократными судебными заседаниями по моему бракоразводному делу. Я растерялся, упал духом и даже боялся за свое психическое здоровье.
В это трудное для меня время тепло, сочувствие, советы и ваша помощь меня успокоили.
Все это я буду помнить, сколько бы ни прошло лет, сколько бы ни жил.
Спасибо Вам за все! За то, что Вы были в моей судьбе! Спасибо, что Вы есть!
Поздравляю Вас с днем рождения. Желаю Вам бодрости, здоровья и всего самого лучшего.
Кланяюсь Вам по-русски низко.
Макс Львович.
15—17 августа 1984 г. Ленинград.
* * *
Гинзбург. Ее первого мужа, Федорова, в 20-е годы я знал в Ленинграде. Он работал на кафедре хирургии 1-го мединститута. После освобождения Гинзбург преподавала русский язык в магаданской школе. На ее уроки приходили другие педагоги учиться лекторскому мастерству. С ее мужем, гомеопатом Вальтером, я дружил. Но Гинзбург не могла мне простить мое пренебрежение к гомеопатии. На почве этого между нами кошка пробежала. О ее жизни в Москве, принятии католичества, характере надгробия на могиле я узнал от Вассерманов.
Большое спасибо за статью о Войно-Ясенецком. В этой статье завуалированы гонения ГУЛАГа. Ни слова о Курейке (Заполярье), куда его выслали из Туруханска (Приполярье).
Рад Вашему письму. В нем чувствуется тепло души близкого мне Бориса Николаевича.
С признательностью вспоминаю, как Вы мне помогли в трудную жизненную пору. Тогда Вы мне дали простой, но очень ценный совет, который мне очень и очень помог.
Сердечный привет Нине Владимировне.
Анна Филипповна кланяется Вам.
Ваш Макс Львович. 15.ХI.86 г.
* * *
Дорогие картвели Нина Владимировна, Борис бей Николаевич! Шенн чири мэ!
Искренне тронут Вашим вниманием и поздравлением ко дню рождения. Вырезка из газеты морально в сто раз ценнее вырезки мяса, полученного по знакомству. За все это я Вас благодарю и заявляю:
мадлоп (по-грузински);
шноракаци (по-армянски);
рахмат (по-арабски) и скажу по-русски просто — от всей души спасибо.
На радостях обнимаю Вас и по-братски целую.
Ваш Пинхас. 6.01.87 г.
Сердечный привет Нине Владимировне, главврачу больницы для заключенных на Беличьей. Недавно я лежал в привилегированной больнице, шикарно отремонтированной. В мужском туалете — ни одного писсуара, поэтому мои тапочки всегда утопали в моче. Как не вспомнить ящики с песком под писсуарами на Беличьей и ту чистоту?
22.07.87 г.
Хочется поделиться с Вами словами благородного человека и замечательного поэта — Твардовского (журнал «Знамя» № 2, 1987):
Из головы не выходит у меня судьба Шаламова. Невольно вспоминаю слова Ахматовой:
Я очень жалею, что не знал на Колыме Шаламова. Смерть Шаламова в богадельне и особенно еще под номером произвела на меня удручающее впечатление. Почему номер этого учреждения на меня произвел такое впечатление, сам не пойму.
Как-то приехал я на Беличью. При обходе среди прочих была названа фамилия Горбовицкого, бывшего секретаря парторганизации института. Я его не узнал. При всех я ему рассказал всю его биографию. Его брат — профессор Военно-медицинской академии—от меня недавно узнал, как не без моего участия некие Нина Владимировна и Борис Николаевич спасли от смерти его брата.
Ректор Харьковского мединститута Ловля числился у меня санитаром. За это начальник лагеря сделал мне строгое замечание, но мне удалось оставить этого врача в тепле медпункта. По-видимому, Ловля был на особом учите, как опасный преступник. Однако вскоре его освободили. Позже он стал ректором мединститута в Черновцах.
Все это Вам рассказываю, ценя то хорошее, что Вы и Пантюхов сделали для Шаламова.
3.11.87г.
* * *
Со мною Гинзбург порвала знакомство из-за того, что я не одобряю гомеопатию, тем самым в какой- то степени ущемлялось ее финансовое благополучие.
Вальтер в мединституте не учился, он мне сказал, что был часовых дел мастером.
Я неоднократно подчеркивал заслуги Беличьей, этого изумительного оазиса в стране зон, вышек, колючей проволоки и высокой смертности среди арестантов. В этой больнице выздоравливали т. и. доходяги. Там были теплицы, свежие овощи, образцовый уют и порядок.
Еще до Беличьей Нина Владимировна «воевала» на прииске в районе Сусумана с начальником
