благодарного физиотерапевта — ни малейшего времени для размышлений по поводу медлительности своего выздоровления.

Но выздоровление, несомненно, наступало, как Джейн имела возможность убедиться лично, во время своих частых визитов в дом на Орм-сквер. Хотя сэр Ангус и обещал своему доктору не перерабатывать, он все же усердно трудился даже по выходным, и редко случалось, чтобы в субботу или воскресенье она не работала с ним. Даже если не нужно было диктовать или готовить отчеты, он все же был склонен оставлять ее, используя в качестве резонатора, рассказывая о тех новшествах, которые он собирался вводить; а иногда она просто выступала в роли слушателя, когда он разворачивал перед ней свои самые смелые идеи, которые хотя и произносились вслух, но, как она знала, редко использовались впоследствии.

За неделю до Рождества и шесть месяцев спустя после аварии самолета Николас уже мог войти в гостиную на костылях и занять свое место за столом. Джейн была единственным человеком, кто знал, что он уже в состоянии это сделать, но она поклялась хранить это в секрете.

— Я хочу дождаться того момента, когда буду полностью здоров, — говорил он, оправдываясь. — Тогда я устрою вечеринку и приглашу всех моих друзей, чтобы отпраздновать мое возвращение в мир.

— Знакомые, это слово подходит лучше, чем друзья, — язвительно отвечала она. — Если бы это были настоящие друзья, то вы бы не возражали против их присутствия сейчас.

Он не оспаривал это, а она теперь знала его достаточно хорошо, чтобы продолжать эту тему. Хотя он очень походил на своего отца, многое в нем она не могла понять: то он был терпимым и забавным, а в следующую секунду — угрюмым и раздражительным. Но было не совсем справедливо судить его до того, как он окончательно поправится, полагала она, хотя вполне вероятно, что, когда наступит это время, их орбиты больше не пересекутся. Эта мысль пришла ей в голову, когда она наблюдала за ним во время его разговора с отцом одним воскресным вечером, когда они все сидели в библиотеке, и заставила ее понять, какую большую роль в ее жизни стали играть и сэр Ангус, и его сын. Слишком большую роль, если рассуждать здраво; она критиковала Николаса за то, что он оградил себя от своих друзей, а разве она сама не поступила точно так же, хотя и по другим причинам.

Его желание находиться в одиночестве до той поры, пока он не поправится, происходило из соображений самозащиты, тогда как ее стремление к одиночеству проистекало из потребности защитить свою любовь, которая, как она знала, никогда не принесет своих плодов. И все же наконец она призналась себе в истинной природе своих чувств по отношению к Николасу. Она любила его. Любила человека, который относился к ней только как к компетентному секретарю собственного отца.

После того как она осознала свою привязанность к Николасу, ее положение стало для нее затруднительным. Последующие несколько дней она была как на иголках, боясь, что сэр Ангус заподозрит что-нибудь. Но он вел себя по отношению к ней как обычно, в своей шутливой манере, и постепенно она расслабилась, уверенная, что ничем себя не выдала.

Но тут она оказалась несправедлива по отношению к своему начальнику, так как его империя основывалась не только на напряженном труде — интуиция также играла огромную роль, и именно эта интуиция помогла ему понять — до того как сама Джейн осознала это, — какое впечатление произвел на нее его сын. Поначалу это его забавляло, но когда он увидел, какое влияние оказывает Джейн на Николаса — влияние, о котором его сын даже и не подозревал, — он начал раздумывать над подтекстом происходящего, и чем дольше он размышлял, тем больше его это устраивало. Это было бы идеальное супружество. Тихая Джейн, чья железная воля была словно прикрыта мягкими, бархатными перчатками, была бы идеальной женой для Николаса. Ведь это Джейн он должен был благодарить за то, что она заставила сына заняться делами компании, — просьба, которая так часто игнорировалась, когда излагал ее он сам. Да, чем больше он думал об этой женитьбе, тем больше нравилась ему эта идея. Но надеяться надо было только на то, что сам Николас поймет это.

Сэр Ангус так напряженно раздумывал над ситуацией со своей точки зрения, что совершенно не принимал в расчет, что сама Джейн может поступить иначе, поэтому он был совершенно растерян, когда одним прекрасным утром в середине января она пришла к нему и объявила, что увольняется.

— Но почему? — изумленно спросил он.

— Потому что я влюбилась в вашего сына.

Он попытался, но все же не мог скрыть выражение удивления.

— Честная Джейн, — отрывисто прокомментировал он, — так, значит, вы наконец разобрались в ваших чувствах?

— Вы хотите сказать, что знали об этом?

— Да. — Увидев страх на лице девушки, он покачал головой. — Но Николас не догадывается ни о чем, я ручаюсь за это.

— Я должна уйти до того, как он догадается.

— Почему вы думаете, что он догадается?

— Он сын своего отца.

— Если он действительно мой сын, то он поймет, что вы лучшее, что может ему встретиться в жизни!

Наступил ее черед удивляться.

— Так вы не будете возражать? Я думала, что вы хотите, чтобы он женился на…

— Иностранной графине или светской девице с родословной? — прервал он ее. — Вы должны знать, что во мне больше здравого смысла, дитя мое! Я ведь не родился со своим титулом, Джейн. Я сам всего добился, и я не уважаю тех, кто забывает свои истоки. Если бы даже вы обладали миллионом фунтов и королевским гербом, вы не стали бы лучшей партией для Николаса.

Ее глаза наполнились слезами, и она заморгала, чтобы скрыть их.

— К сожалению, он даже не знает, что я существую… как женщина, вот в чем дело. Это основная причина, почему я решила уйти. Когда я впервые поняла, что чувствую по отношению к нему, я надеялась, что… но теперь я вижу, что это невозможно. У него были романы с самыми красивыми девушками мира, мне не стоит даже пытаться соперничать с ними…

— Вопрос и не стоит о вашем соперничестве. Вы можете предложить ему совершенно другое. Что касается вашей внешности, то мне кажется, что вы красивая девушка. — Она печально улыбнулась, а сэр Ангус сердито продолжал: — Вам не кажется, что вы все драматизируете? Если Николас относится к вам как к сестре, то, может, это форма самозащиты? В конце концов, до того, как он точно будет уверен, что идет на поправку, нет особого смысла в его положении думать о женщинах вообще.

Эта мысль никогда не приходила в голову Джейн, и краска немедленно залила ее щеки, заставив сэра Ангуса засмеяться.

— Не спешите так с вашей отставкой, моя дорогая. Кроме того, даже если мой сын в вас не нуждается, то мне вы необходимы.

Неожиданно он схватил ее за руку. Впервые он дотронулся до нее, и она испугалась, так как, несмотря на силу его пожатия, она ощущала явную дрожь в его руке. Это напомнило ей об опасениях докторов за его здоровье, и она поняла, что оставить его теперь означало бы взвалить дополнительный груз на его плечи, а этого она допустить не могла.

— Не беспокойтесь, — прошептала она. — Я вас не оставлю. Но не просите меня приходить на Орм- сквер.

— Это будет глупо, если вы перестанете приходить сюда. Николас пошел на поправку, и теперь такое время, когда вам следует быть рядом с ним. Если вы любите его, то сделаете все, чтобы он стал вас замечать.

— Я не могу.

— Вздор! Я не прошу вас бороться с другой женщиной. Я просто хочу, чтобы вы были рядом, когда он начнет понимать, что он все еще мужчина с нормальными мужскими желаниями.

И снова краска залила ее щеки.

— Это звучит так… так цинично.

— Если я постараюсь быть романтичным, то вы покраснеете еще больше! Для такой прямолинейной девушки, как вы, это немного старомодный подход. — Она улыбнулась, услышав это, и он продолжал более доверительно: — Последуйте моему совету, Джейн, пусть события развиваются сами собой.

— Когда вы так говорите, я не могу вам отказать.