порывались схватить Иисуса, как сумасшедшего, и изолировать (Мк. 3:21). И вот теперь один из этих закоренелых скептиков становится руководителем «партии»! Как такое вообще могло произойти?

   Апостол Павел в своём Первом послании к коринфянам утверждает, что воскресший Иисус в числе прочих «явился Иакову» (1Кор. 15:7). Вид брата, числившегося умершим, но совершенно неожиданно оказавшегося живым, настолько потряс бедного Иакова, что он тут же, преодолев весь свой скепсис, горячо уверовал в мессианизм Иисуса. Но даже если и так, то этого явно недостаточно, чтобы, отодвинув в сторону заслуженных ветеранов, претендовать на главные роли в том деле, в создании которого не участвовал.

   Забегая вперёд, скажем, что трудно было найти менее подходящую кандидатуру на роль руководителя «партии» вместо Иисуса. Иаков, конечно же, верил, что его брат был Мессией, но этим, собственно, и ограничивалось всё его «христианство». Ни в коей мере он не считал себя отпавшим от иудейства и ни на шаг не отходил от законов Торы. Не принадлежав в своё время к ближайшему окружению Христа, Иаков не был затронут свободным духом «партии» и поэтому остался тем, кем был всегда — «упёртым» формалистом в делах веры. Став во главе «партии», он и от последователей Иисуса начал требовать неукоснительного соблюдения всех установлений Моисеева Закона, полагая, что фарисейский идеал должен быть также идеалом и христианским. Сам Иаков ежедневно совершал моления в храме, поражая окружающих своим необычайным благочестием и точным соблюдением установлений Моисеевой религии.

  «Он был свят от чрева матери, — говорится о нём в «Церковной истории» Евсевия Кесарийского, — не пил ни вина, ни пива, не вкушал мясной пищи; бритва не касалась его головы, он не умащался елеем и не ходил в баню. Ему одному было дозволено входить во Святая святых; одежду носил он не шерстяную, а льняную. Он входил в храм один, и его находили стоящим на коленях и молящимся о прощении всего народа; колени его стали мозолистыми, словно у верблюда, потому что он всегда молился на коленях и просил прощения народу» {213}.

   Постепенно Иаков приобрёл громадное влияние среди первых христиан. Его побаивался даже сам Пётр — первоверховный апостол! В «Послании галатам» Павел рассказывает, что Пётр в Антиохии «до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных» (Гал. 2:12). В Деяниях апостолов есть также эпизод, в котором рассказывается, как Пётр, чудесным образом вырвавшись из темницы, первым делом считает нужным доложить о своём приключении Иакову: «...Уведомьте о сём Иакова» (Деян. 12:17).

   Такова была власть Иакова Праведного, мелочного формалиста в делах веры, над апостолами, работавшими с самим Христом!

   И всё-таки, как могло получиться, что Иаков, не имея абсолютно никакого отношения к сподвижникам Иисуса, будучи даже его противником, оказался вдруг во главе «партии»? Этот удивительный факт иногда пытаются объяснить тем, что апостолы, тяжело переживая потерю любимого учителя, перенесли свою привязанность к Иисусу на его родственников, а одного из них — Иакова, брата Господня — даже поставили над собой, сделав руководителем «партии».

   Действительно, истории подобные случаи известны. Например, в 1848 году французы избрали своим президентом Луи Наполеона, племянника Наполеона Бонапарта, не за какие-то его необыкновенные заслуги, а за родство со знаменитым дядей. В наши дни похожая история произошла с братьями по фамилии Лебедь. Сначала знаменитым стал старший брат — Александр Иванович; он показал неплохой результат на президентских выборах 1996 года, стал секретарём Совета безопасности и, наконец, губернатором Красноярского края. А вскоре после этого и жители Хакасии избрали своим главой Алексея Ивановича Лебедя, брата знаменитого генерала и политика. Нет, наверное, нужды доказывать, что основную роль в этом выборе сыграло именно родство обоих кандидатов...

   Думается, однако, что в случае с Иаковом всё было иначе. Родственников знаменитых людей обычно выбирают в том случае, когда выбирать, собственно, не из кого: все остальные кандидаты — совсем уж ничем не примечательные, заурядные люди. Но разве можно было сказать такое про апостолов?! Все они как на подбор были энергичные, деятельные, отчаянные молодцы, с самых первых дней находившиеся рядом с Иисусом. Каждый из них был достоин возглавить «партию», осиротевшую после смерти «вождя», и, несомненно, знал это. И вот именно по этой причине они и не могли договориться между собой о том, кто же из них возьмёт на себя бразды правления. Ещё при жизни Христа апостолы то и дело заводили споры о том, кому из них быть «большему» или «первому» над всеми остальными. И накануне последнего посещения Иерусалима, и даже во время Тайной вечери они, вызывая явное неудовольствие Иисуса, препирались между собой: «Был же и спор между ними, кто из них должен почитаться большим...» (Лк. 22:24; ср. также Мк. 10:41-44). 

   Несомненно, подобный спор должен был разгореться между ними и после смерти Христа. Каждый из них считал себя наиболее достойной кандидатурой для того, чтобы возглавить «партию». И хотя автор Деяний апостолов об этих спорах умалчивает, мы, по-видимому, не ошибёмся, предположив, что без споров всё-таки не обошлось. Если апостолы не стеснялись ругаться о первенстве в присутствии Иисуса, то уж тем более не удерживались после его смерти...

   Здесь самое время задаться вопросом: а что же Иисус не позаботился о своём преемнике заранее? Ведь, судя по Евангелиям, он был уверен, что живым ему из Иерусалима не уйти: «Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту...» (Мф. 16:22; Мк. 8:31; Лк. 9:22). Так надо же было назначить кого-то из апостолов на своё место, чтобы потом не начались споры и раздоры!

   Христианские богословы так и не смогли договориться между собой о том, назначил Иисус себе преемника, или нет. Католики утверждают, что назначил — Петра. В доказательство они приводят эпизод из Иоанна, в котором Иисус уже после своего воскресения трижды обращается к Петру со словами: «паси овец Моих» (Ин. 21:15-17). По мнению католических богословов, понимать эти слова надо в том смысле, что Иисус, произнеся их, тем самым как бы назначил Петра своим преемником на земле. Православные, однако, такое истолкование категорически не приемлют, говоря, что Иисус на Тивериадском озере всего-навсего восстановил Петра в его апостольском звании, которое тот якобы утратил после отречения во дворе у Каиафы в ночь ареста Иисуса {214}. Что ж, несогласие православных с мнением католиков понять можно. Римские папы считают себя наследниками апостола Петра не только на римском престоле, но и во всём христианском мире; признай православные, что Иисус оставил Петра своим заместителем, и тогда что же? Подчиниться ненавистным «латинянам»?! Никогда! Вот потому-то православные богословы и упорствуют, говоря, что Иисус никого вместо себя на земле наместником не оставлял. Даже Петра.

   Впрочем, для нашего повествования совершенно не важно, кто в этом споре прав, — католики или православные. Если даже Иисус и назначил Петра преемником, то апостолы всё равно сделали по-своему и не отдали ему первенство. И кто знает, не отсюда ли берёт своё начало мрачная легенда о мнимом отречении первоверховного апостола? Пытаясь ни в коем случае не пропустить Петра вперёд, другие апостолы могли припомнить ему ту злополучную ночь во дворе у первосвященника, представив дело так, что по своему малодушию он оказался недостойным занять место своего учителя.

   Проведя много дней в ожесточённых спорах, апостолы так и не пришли ни к какому решению. Никто из них не хотел уступить другому честь возглавить «партию». И тогда у них мелькнула «счастливая» мысль: если никого нельзя выбрать из их числа, так выберем же кого-нибудь со стороны! Да вот хотя бы Иакова, брата Господня! Правда, он раньше не верил в Иисуса и даже хотел вместе с другими братьями посадить любимого учителя под замок, как сумасшедшего, но ведь с тех пор многое изменилось! После того, как Иакову явился воскресший Иисус, он, говорят, уверовал и даже признал своего брата Мессией. Так что, рядовые члены «партии», наверное, не будут против, если им укажут на Иакова, как на возможного преемника Иисуса!

   Климент Александрийский, пытаясь объяснить неожиданное возвышение Иакова Праведного, не имевшего никакого отношения к делу своего брата, писал, что будто бы «Иакову Праведному, Иоанну и Петру Господь после Воскресения передал знание, они же передали его остальным апостолам, остальные же апостолы семидесяти, одним из которых был Варнава» {215}.

   Но, позвольте! Какое такое «знание»? Известно, что Иаков то и дело ставил