означает, что евангелисты не занимались выдумками, а лишь прилежно записывали всё так, как увидели когда-то своими глазами или же услышали от непосредственных участников событий. Отыскав эти подробности в новозаветных текстах, мы наверняка сумеем с той или иной степенью достоверности реконструировать характерный ораторский стиль Иисуса во время его выступлений перед народом. Забегая вперёд, скажем, что этот стиль выдаёт в нём великолепного знатока человеческой психологии и большого мастера по части организации и проведения массовых мероприятий.

   Во-первых, Иисус, судя по Евангелиям, прекрасно знал, что люди легче воспринимают обращённые к ним доводы, если предварительно будет создана особая волнующая атмосфера, цель которой — пробудить эмоции, накалить страсти, в общем, вывести людей из состояния повседневного равнодушия и безразличия. Тот, кто жил при социализме, наверное, ещё помнит тогдашнюю высокопарную риторику вокруг, казалось бы, самых обыденных вещей — «битва за урожай», например, или «трудовой десант». Сегодня мы находим это смешным, но в те времена подобными, зачастую неуклюжими приёмами руководство страны пыталось настроить массы на приподнятый, оптимистический лад.

   Хорошо организованный политический митинг, военный парад или праздничная манифестация всегда протекают по одной и той же столетиями отработанной схеме: бравурная музыка, лес знамён, лозунги, громкие команды, стройно марширующие  многотысячные колонны и т.п. Задача всех этих мощных средств воздействия на человеческую психику одна — ослабить сознательный контроль, подавить критический настрой, заставить людей проникнуться общими мыслями и желаниями. Той же цели, разумеется, служит и пышная торжественность богослужений в храмах.

   Иисус в своей пропагандистской работе, конечно же, должен был учитывать все эти моменты. Из Евангелий мы знаем, что он всегда стремился попасть в Иерусалим по большим праздникам. Атмосфера радостного возбуждения, царившая в это время в городе, облегчала Иисусу его задачу. Исцеления больных и другие чудеса, проделываемые Иисусом публично, ещё больше электризовали толпу и приводили её в состояние экстаза. Случайный выкрик или реплика из толпы, провоцируя его на ответ или остроумное замечание, обеспечивали контакт со слушателями и давали повод для новых энергичных формулировок: «Когда же Он говорил это, одна женщина, возвысив голос из народа, сказала Ему: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие! А Он сказал: блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его» (Лк.  11:27-28).

   Взятые в целом, все эти психологические приёмы должны были мобилизовать людей, вырвать их из обыденной, отупляющей обстановки, подготовить к восприятию новых, необычных идей. Уже одно то, что слушать его проповеди собирались сотни, а порой и тысячи людей, создавало соответствующий эмоциональный настрой. Человек, приходя на эти мероприятия и видя вокруг себя большую массу возбуждённых людей, неизбежно попадал под её гипнотическое влияние. У Г. Лебона есть замечательное наблюдение на этот счёт: «Индивид, пробыв несколько времени среди действующей толпы, под влиянием ли токов, исходящих от этой толпы, или каких-либо других причин — неизвестно, приходит скоро в такое состояние, которое очень напоминает состояние загипнотизированного субъекта» {60}.

   И только после того, как толпа приходила, как сказали бы сегодня, в состояние «разогрева», Иисус начинал говорить...

   Во-вторых, социальная психология установила, что во время массовых мероприятий огромное значение имеет определённый порядок расположения участников в пространстве, долженствующий усилить магнетическое действие речей. Например, оратор или вождь располагается на каком-нибудь возвышении, а безликая толпа, внимающая его речам, стоит внизу. Или вождь в стороне, на некотором расстоянии, видимый всем, а толпа — бесчисленной, анонимной массой — несколько поодаль...

   Если мы обратимся к Евангелиям, то увидим, что Иисус строжайшим образом придерживался этого правила. Он часто занимал позицию над толпой, возвышаясь над нею как обожаемый харизматический лидер, доступный абсолютно всем взорам: «Увидев народ, Он взошёл на гору... И Он, отверзши уста Свои, учил их...» (Мф. 5:1-2).

   Или: «Пришёл Иисус к морю Галилейскому и, взойдя на гору, сел там. И приступило к Нему множество народа...» (Мф. 15:29-30).

   Нередко Иисус менял порядок расположения участников. Сев в лодку, он отплывал недалеко от берега и начинал учить, а народ, облепив поднимающиеся вверх склоны, внимал ему, как из амфитеатра:«И опять начал учить при море; и собралось к Нему множество народа, так что Он вошёл в лодку и сидел на море, а весь народ был на земле, у моря. И учил их притчами много...» (Мк. 4:1-2; ср. Мф. 13:2-3; Лк. 5:3).

   В-третьих, как можно понять из евангельских текстов, свои мероприятия Иисус устраивал в вечернее время, то есть принимал в расчёт то важное обстоятельство, что в вечерние часы, по сравнению с утренними и дневными, люди легче поддаются внушению со стороны, поскольку в это время их воля, а следовательно, и критические способности, слабеют. Действительно, при внимательном чтении Евангелий, несмотря на чрезвычайную скудость информации, всё-таки можно обнаружить, что мероприятия Иисуса тяготели ко второй половине дня. Так, например, о пребывании Иисуса в Капернауме сказано: «При наступлении вечера, когда заходило солнце... весь город собрался к дверям (Петрова дома, где остановился Иисус. — А. Л.)» (Мк. 1:32-33). Или: «При захождении же солнца, все, имевшие больных разными болезнями, приводили их к Нему» (Лк. 4:40).

   Из Евангелий видно также, что мероприятия Иисуса часто заканчивались, когда уже наступал вечер. Следовательно, они и начинаться должны были не утром и не днём, а ближе к вечеру. Например, когда Иисус, закончив выступать перед людьми, захотел потом их накормить (знаменитая сцена умножения хлебов), то, по словам евангелиста, «день же начал склоняться к вечеру...» (Лк. 9:12).

   Кстати, и после Христа все ораторы, которые хотели добиться максимального воздействия на публику, всегда старались приурочить свои выступления к вечерним часам. И. Фест в своей знаменитой биографии Гитлера рассказывает: «Когда-то, на заре существования партии, Гитлер устроил митинг в первой половине дня и не сумел установить никакой связи, «ни малейшего контакта» со слушателями, «что повергло его в глубочайшее уныние». С тех пор он назначал все мероприятия только на вечерние часы...» {61}.

   В этой связи поражает тупость и косность современных политических деятелей, даже оппозиционных, как правило, устраивающих свои «митинги протеста» в утренние часы. Что ими движет? Невежество? Глупость? А может быть, расчётливая хитрость? Устроят такие «оппозиционеры» свой «митинг протеста» ранним утром, поставят галочку о проведённом мероприятии, и — порядок! И мероприятие, как будто проведено, и власти не в обиде, поскольку воздействие такого «митинга» на сознание людей равно нулю. Красота!

   В-четвёртых, огромную, если не первостепенную, роль в пропаганде играет повторение. Некоторые горе-исследователи обвиняют Иисуса в излишнем многословии, в бесконечном повторении одних и тех же словесных формул. В этом они чаще всего видят оплошность или небрежность евангелистов, не позаботившихся должным образом скомпоновать имеющийся под руками материал. А между тем социальная психология давно установила, что бесконечное повторение одних и тех же утверждений является, пожалуй, самым действенным приёмом пропаганды. Повторение «придаёт утверждениям вес дополнительного убеждения и превращает их в навязчивые идеи. Слыша их вновь и вновь, в различных версиях и по самому разному поводу, в конце концов начинаешь проникаться ими. Они в свою очередь незаметно повторяются, словно тики языка и мысли. В то же время повторение возводит обязательный барьер против всякого иного утверждения, против всякого противоположного убеждения с помощью возврата — без рассуждений — тех же слов, образов и позиций» {62}.

   Только безнадёжно далёкий от всякой общественной деятельности человек может видеть в повторении и многословии Иисуса некий порок ораторского искусства. Религиозная или политическая пропаганда — это не университетская лекция и не доклад на заседании репертуарной комиссии, где, возможно, требуются краткость и точность. На митинге всё должно быть наоборот. Здесь требуются совсем другие приёмы и в первую очередь — методичное вдалбливание в головы слушателей одних и тех же простых словесных формул. И, конечно же, Иисус, в отличие от многих позднейших критиков и толкователей, был хорошо осведомлён о таких вещах.