завопил, заплясал весь пацанский отряд.

Машина будто только этого и ждала. Она скользнула по глине, развернулась передом и медленно съехала в яму теперь уже напрочно, обоими задними колесами.

— Ура! — закричал рыжий Митяй. — Ура! Восемь — шесть.

Шофер сплюнул, ругнулся, погрозил ему кулаком. Но Митяй со своими пацанами уже несся дальше, в нашу сторону.

— Митяй! — окликнул его Сашка. — Леденцов хочешь?

— А есть?

Митяй подбежал к нам, широко раскрыл рот:

— Бросай!

Сашка кинул несколько леденцов. Они захрустели в крепких зубах Митяя.

— Еще! — потребовал Митяй и снова раскрыл рот.

— Умник! Ты так быстро все сгрызешь.

— Не бойся, сосать буду.

Митяй присел рядом с нами, измарав глиной клубные ступеньки.

— Запашистые. — Он чмокал губами, разворачивая во рту леденец. — По рубль двадцать брали?

Я кивнул.

— Эх, лопухи! Надо было по восемьдесят. Их знаешь сколько на гривенник!

Вдруг лоб у Митяя сморщился, он перестал чмокать.

— Уж не вы ли, гады, милиции наябедничали? — спросил он. — А теперь леденцами откупаетесь?

Я посмотрел на Сашку, Сашка на меня. «Молчи!» — прочитал я предостережение в его глазах.

— Милиции? — Сашка сделал удивленное лицо.

— Ну, лейтенанту тому, из Больших Катков.

Мы снова переглянулись.

— Нет…

— А чего он тогда ко мне с ягодами пристал? — И видя, что мы никак не поймем, о чем он, пояснил: — Как начал на меня жать! «За ягодами ходишь? А вчера ходил? А позавчера? Куда ходил? В круглом колке был? Кто с тобой ходил? Кого еще в колке встретил?» И глядит на меня так, будто я все вру.

— Зачем ему? — спросил я.

— Так он и скажет!

— Может, там ягоды собирать нельзя?

— Вот еще! Сто лет собирал — и вдруг нельзя.

— Нет, не то. Он бы тогда предупредил: не собирай больше, оштрафую, — сказал Сашка. — Тут совсем другое.

— А не с золотой ли… — начал я, но спохватился в последний миг и захлопнул рот. Следующее слово опять обошлось бы мне в десять копеек.

— Митька! Митька! — загалдели пацаны на другой стороне улицы.

— Сейчас!.. Дай для них, а?

Я оторвал кусочек бумажки от пакетика, отсыпал немного леденцов.

— Айда с нами! — предложил Митяй, бережно принимая дар в измаранные руки. — Мы замостье, самое малое, на пять машин обставим. Вон одна барахтается за пекарней — ни за что не вылезет! И еще у въезда в деревню ловушка — высший сорт. Пойдет «Волга» или там «Москвич»— вбухается, будь здоров!

Мы тоже включились в игру. Интересно, я даже не думал! Носимся по лужам, брызги в стороны, орем, во все горло: «Сядешь в грязь, будешь князь…».

Шоферы злятся, ругаются — и все. Они же в тяжелых сапогах. Сделают шаг в нашу сторону, а мы за это время десять. Только мне пришлось кеды снять и запрятать под крыльцо клуба. Ноги в них скользят, того гляди растянешься на мокрой глине. А босиком носись сколько влезет!

Рыжий Митяй точно предвидел — у него большой опыт. Машина за пекарней гудела, гудела, наверное, целых получаса, а все равно сдалась — бензин кончился.

Теперь мы уже вели со счетом девять — шесть. Но недолго. Со стороны моста прибежал наш разведчик, встревоженный такой, и доложил, что у них там еще две машины застряли. Одна даже с прицепом, ее могут за две посчитать; во всяком случае, придется с ними поспорить. Так что если мы хотим победить наверняка, то еще одна застрявшая машина нужна нам как воздух.

А солнышко все теплее, земля обсыхает понемногу, шансов на машину становится все меньше и меньше. Надежда только на ту ловушку, у въезда в деревню, о которой говорил Митяй.

Мы все туда. Да, ничего, ямочка подходящая. И вся покрыта водой, так что сразу ее и не разглядишь.

Залезли в яму, покопали руками немного, сделали края пообрывистей, чтобы уж если влезет, то наверняка.

И только кончили — какое счастье! — со стороны Больших Катков мчит светлая легковушка.

— С дороги! — скомандовал рыжий Митяй.

Мы врассыпную, залегли в траве за канавой, как будто партизанская засада.

Легковушка все ближе, ближе. Ну, миленькая, ну, хорошенькая, к середине, к середине держись поближе!

Бац! Есть!

Мы сразу выскочили, заорали, запрыгали от радости. Шофер вылез, женщина в белом халате, толкают свою «Волгу». Где там! Только измарались. И белый халат уже совсем не белый — ха-ха!

И вдруг шофер как крикнет… Нет, он не крикнул, он просто покачал головой и сказал не очень громко. Но нам всем показалось, что крикнул:

— Эх, дурачье! Человек помирает, а им хиханьки-хаханьки!

И только сейчас мы увидели, что это не просто «Волга», а машина скорой помощи. И женщина в белом халате, который уже больше не белый, не просто женщина, а врач…

Первым опомнился Сашка, бросился к машине. За ним я. А рыжий Митяй стал орать на своих:

— Колька! Чего палец в нос вставил? Дуй домой за лопатой тебе всех ближе. Витька! Сенька! Айда на поле за соломой…

Минут двадцать ковырялись — вот какую мы добрую яму нарыли! Потом все-таки «Скорая помощь» выскочила, пошла. Мы бежали за ней через всю деревню — вдруг еще где сядет? И за мост побежали, туда, где уже территория противника.

Но больше она нигде не села и, выбравшись из деревни, быстро покатила по гравийной дороге на Лобиху — там ждал больной.

А мы собрались все вместе — наш отряд и замостинские ребята, и стали спорить, кто победил; они нам «Скорую помощь» засчитывать не хотели, а мы им прицеп. Так мы, наверное, проспорили бы до вечера и разошлись ни с чем, потому что дорога основательно подсохла и на новые машины рассчитывать было нечего. Но Сашка сказал:

— Знаете что, давайте теперь считать наоборот.

Мы все пораскрывали рты:

— Как это — наоборот?

— А вот так. Кто больше машин из грязи вытащит, тот и победит.

И опять мы понеслись по грязной дороге.

— Дяденька! Дайте подсобим!.. Дяденька, мы сейчас доски принесем… Может, подтолкнуть надо?

Шоферы пожимали плечами, шоферы удивлялись, шоферы ничего не понимали.

Шоферы не знали, что раньше здесь играли в одну игру, а теперь совсем в другую.

Здорово Сашка придумал!

И все-таки победили не мы — замостинцы. Не потому, что мы меньше старались. Просто, на их стороне оказалось на одну застрявшую машину больше, если считать с прицепом. А у нас для победы