отдавать приказы, и все в таком роде…

Лейя медленно покачала головой, затем улыбнулась Элегосу, который неожиданно оказался рядом с ней.

– Я знаю правила, глава государства Фей'лиа, как формальные, так и те, по которым действительно ведется игра. У меня нет ни малейшего желания вступать с вами в конфронтацию, так что не стоит вынуждать меня это делать.

Элегос положил руку ей на плечо.

– Вот сенатор, желающий побольше узнать про угрозу, о которой вы нам сообщили. Надеюсь, моему расследованию никто не станет мешать?

– Мешать - нет, - ботан прищурился. - Но будьте осторожны. Любопытство позволительно, но предательство всегда требует наказания. Вы меня поняли?

Элегос кивнул, а следом за ним и Лейя.

– Я вас прекрасно поняла, глава государства Фей'лиа. Мы с сенатором А'Кла постараемся соблюдать крайнюю осторожность, чего и вам советую. Обвинение в измене во времена, подобные этим, может последовать за вами в далекое будущее. Конечно, если захватчики оставят кого-нибудь в живых.

Удобно устроившись в кабине симулятора 'крестокрыла', полковник Гэвин Дарклайтер, командир Разбойного эскадрона, провел большим пальцем правой руки по кольцу, которое носил на руке. Его охватило неприятное предчувствие, но он понимал, что тянуть не имеет смысла. Гэвин оглянулся через плечо на астродроида серии Р2-Дельфа, расположившегося у него за спиной.

– Ладно, Лов, запускай 'Охоту на прыгунов'.

Маленький золотисто-белый дроид довольно зачирикал, и в кабине тренажера загорелись разноцветные огоньки, а на главном экране побежали строчки данных. Несмотря на то что маленький дроид провел с Гэвином много лет и не один раз подвергался усовершенствованию, включая полное стирание памяти и внесение новых, более современных программ, он всегда приветствовал своего хозяина кратким обзором погоды на Татуине и Корусканте. Гэвину это страшно нравилось: вот почему он не поменял Лова на более новую модель, хотя временами его навигационный компьютер работал до противного медленно.

Самое крупное изменение, которое претерпел дроид, состояло в новом имени. Поначалу Гэвин называл его Хвастявой, посчитав, что любой йава будет счастлив обладать таким дроидом. Позже, после трауновского кризиса, группа йавов попыталась Хвастяву украсть, но дроид сумел от них отбиться и даже одного ранил. С тех пор Гэвин стал называть дроида Крутоловом, а если коротко, то просто Ловом.

На экране тренажера появились звезды, затем кольцо астероидов, к которому Гэвин и направил 'крестокрыл'. Он почти ничем не отличался от старых Т-65, на которых летал Разбойный эскадрон, когда Гэвин решил принять участие в Альянсе, но модель Т-65АЗ была на несколько поколений современнее первой. Конечно, они выглядели не так изящно, как самые новые модели, но A3 имели усиленные щиты и их пушки были значительно дальнобойнее и точнее прежних. Мир, заключенный с Империей, означал, что не осталось достаточно серьезных противников, на которых можно было бы испытать новые машины, но истребители оказались смертельно опасным оружием в борьбе против пиратов, разгуливавших по Внешним территориям Новой Республики.

Гэвин посмотрел на главный монитор, но не увидел на нем никакой угрозы для своего корабля. Тогда он запросил дополнительные данные, чтобы определить параметры возможных целей.

– Лов, мне нужны сведения о биологических организмах размером даже с минокка и обо всем, что беспорядочно двигается или хотя бы отдаленно отличается от орбитального мусора.

Дроид свистнул, подтверждая получение приказа, но экран по-прежнему оставался пустым. Гэвин нахмурился.

И что я должен увидеть? Зачем адмирал Кре'фей выдал мне доступ на симулятор, если тут ничего нет?

Гэвин поколебался несколько мгновений, он знал, что представления о разумности у него и у адмирала-ботана могут кардинально расходиться. Ботаны множество раз манипулировали им самим и его командой, и всегда это заканчивалось катастрофой. Но несмотря на отрицательный опыт общения Разбойного эскадрона с кланом Кре'фей во время событий, имевших место более двух десятилетий назад, Гэвин давно обнаружил, что Траэст Кре'фей всегда ведет себя на удивление честно, особенно когда речь идет о Пронырах.

Консоль у главного монитора издала короткий сигнал, и на переднем дисплее 'крестокрыла' появилась небольшая рамка, выделившая какой-то далекий объект. Гэвин обозначил его в качестве цели и посмотрел на характеристики и изображение, возникшие на второстепенном мониторе. На первый взгляд объект можно было принять за астероид и спокойно проигнорировать, но Гэвин решил, что тот слишком уж симметричен. Он отчетливо напоминал зерно - с небольшим утолщением посередине, заостренное на концах. Сзади у него имелось несколько углублений, где могли прятаться сопла двигателя, и еще пара штук спереди - не иначе как для оружия.

По спине у Гэвина пробежал холодок, и он врубил двигатель 'крестокрыла' на полную мощность.

– Лов, записывай все, что происходит. Я хочу потом все подробно изучить.

Гэвин скорректировал курс, чтобы оказаться позади 'зерна', и, потянувшись направо, перевел плоскости в боевой режим. Затем кончиком указательного пальца активировал лазеры и щелкнул тумблером, чтобы можно было стрелять из четырех пушек одновременно.

'Зерно' развернулось носом к приближающемуся 'крестокрылу'. Сенсоры не уловили никаких следов активации энергетического оружия, но это обеспокоило Гэвина гораздо меньше, чем то, что он так и не получил данных об ускорении.

Как же эта штука передвигается'?

Прежде чем он получил ответ на вопрос, Гэвин быстро сделал 'бочку' вправо и установил прицел прямо на 'зерно'. В следующее мгновение он выпустил мощный залп и стал ждать, когда оно взорвется. Но ничего не произошло. Когда четыре луча приблизились к цели, они словно исчезли в невидимой пропасти, осталась лишь маленькая точка белого света.

Черные кости Императора…

Неожиданно 'зерно' рвануло вперед, развернувшись так, что его нос уставился прямо на 'крестокрыл'. Гэвин попытался увернуться вправо и нырнуть вниз, но машину вдруг начало отчаянно трясти, а в следующее мгновение Лов принялся жалобно верещать - отказали передние щиты 'крестокрыла'. На носу 'зерна' появился тускло-красный шар и помчался к истребителю. Удар получился таким сильным, что красный шар словно растекся по обшивке, а затем то, что казалось куском камня, начало вгрызаться в металлическую плоть 'крестокрыла'.

Завыли сигналы тревоги, заглушив истошные вопли Лова. Ярко-красные отметки о повреждениях начали появляться на основном мониторе и двигались так быстро, что Гэвин не успевал прочитать показания. Единственная надпись, что он смог разглядеть, сообщала о преждевременном возгорании двигателя протонной торпеды, из-за которого вспыхнул весь арсенал по правому борту и разорвал 'крестокрыл' на части.

Потрясенный Гэвин откинулся на спинку ложемента и сидел, глядя на почерневшие экраны, когда открылся колпак кабины. Он взглянул на хронометр и покачал головой.

– Лов, мы продержались двадцать пять секунд. Что это было?

Из-за края кабины выглянул ординарец адмирала.

– Полковник Дарклайтер, адмирал просил передать вам, что он восхищен.

Гэвин удивленно заморгал и провел рукой в перчатке по темной бородке.

– Он восхищен? Я продержался меньше половины минуты!

– Именно, полковник, вы совершенно правы, - ординарец улыбнулся. - Адмирал просил передать, что встретится с вами в вашем кабинете через час и объяснит, почему он вас поздравляет с успехом.