— Не выйдет, Гарви, — вздохнул Рубио. — Война, которая фактически закончилась восемь лет назад, де-юре еще продолжается, так как мирный договор еще не заключен. Это дает право государству пресекать действия направленные на подрыв его обороноспособности. Скажу проще — цензура. Ничего не опубликуют.

— Да? И что же сделают редакторы, если получат наши письма?

— Сообщат куда следует.

— Правильно! — чуть было не закричал я. — А это уже шум. Мы же постараемся сообщить как можно большему числу людей. Отправим письма в газеты, банкирам, в офисы заводов, да и просто на улицах разбросаем. Может, заставим их затихнуть. Или перейти к активным действиям. Все лучше, чем сидеть и ждать, когда тебе перережут горло, как цыпленку. Руби, нам с тобой уже досталось. Обоих чуть не прикончили. Что, будем ждать дальше? Мы и так уже, как загнанные звери. Живем на заводе, из берлоги — ни на шаг, поездки свели к минимуму, о доме вовсе забыли. Сколько можно?

— Гарви, поступай, как знаешь.

— Мне помощь нужна.

— Я помогу, конечно, — издал очередной вздох мой телохранитель. — Что от меня требуется?

— Всего только найти человека, который отпечатает штук тридцать-сорок, а лучше пятьдесят или сто фотографий с наших пластинок. И желательно слепо-глухо-немого склеротика. Есть такой на примете?

— Поищем, — пожал плечами Рубио. — Но вот, что я тебе скажу, парень. Если об этой нашей затее узнают власти — нам не поздоровится. Могут припаять государственную измену. А узнают они наверняка.

— Откуда такая уверенность?

— Сам посуди. О деловой встрече, на которую мы с тобой отправлялись, договоренность была, но она не афишировалась. Ребята из твоей группы были в курсе… Но это — так, пока ничего не означает, могли проговориться и партнеры. А вот о том, что мы отправляемся в определенный час и со стороны транспортной проходной, знали только наши. Фанатики этого мерзавца Иола там никогда пикетов не устраивали. А в этот день вдруг появились. В нужное время и в нужном месте. Не знаю, как ты, но я не верю в подобные случайные совпадения.

— Думаешь, информатор? — спросил я.

— А ты так не думаешь? — обиженно буркнул Рубио, будто считал меня в чем-то виноватым.

— Да, пожалуй, ты прав. Кто это может быть?

— Трудно сказать. Любого можно заставить, есть всякие методы, но…

— «Но»?

— Но… — продолжил телохранитель. — Ребята тебя, похоже, боготворят. Вербовать таких ярых сторонников — себе дороже. Они тут же расскажут о вербовке и станут двойными агентами. В разведке не идиоты работают, они это прекрасно понимают. Но, нашли же кого-то. Этот кто-то, наверняка тобой недоволен. Может зарплата не устраивает, или личная неприязнь. Мало ли…

— Сможешь его вычислить?

— Думаю, что да, но это, сам понимаешь, будет не завтра. Нужно время. А до этого твою акцию лучше отложить.

— Нет, — я покачал головой. — Нет у нас времени. Просто никого не будем посвящать в нашу затею. Я и ты. Все! Волнует только твой фотограф. Что знают трое — знает весь мир. Сможешь уговорить его молчать? Только не убивая, не подумай!

— Постараюсь, — снова пожал плечами Рубио. И мне этого было вполне достаточно, но точки над «i» все же следовало поставить.

— Руби, — замялся я, не зная, как начать неприятный разговор. — А больше ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Что ты имеешь в виду? — вскинулся мой телохранитель.

— Чего ты так дергаешься? Если бы я тебя, хоть в чем-то подозревал, не затеял бы ни рейда за Омру, ни будущими планами не делился. Но мы, ведь, друзья. Какие между нами могут быть секреты?

— Да, — вздохнул Рубио. — Пожалуй, ты прав. Зря я скрывал. Да, в общем-то, и скрывать особенно нечего. Действительно, было дело. Подкатил ко мне мой армейский начальник — подполковник Кумерих. Предлагал за хорошие деньги помочь тебя похитить. Мол, пошантажируем папашу, он заплатит сколько душе угодно. Я, конечно, его послал подальше. Тогда он сказал, что это нужно во благо родины. Ройд- старший, мол, предатель, сотрудничает с врагами. Его обязательно нужно перевербовать, а для этого необходимо тебя похитить.

— Ну, а ты?

— Я уже тебе говорил, как я «люблю» подполковника Кумериха. Я с ним, в один сортир не войду, не то что, дела какие-либо вершить. К тому же, твоему отцу я благодарен за то, что в свое время предоставил мне работу. А время было тогда трудное, здоровые молодые парни не могли себя найти, не то что, израненный ветеран. К тебе я до поры до времени теплых чувств, что скрывать, не питал. Но, из уважения к господину Ройду-старшему, терпел твои выходки. Это ты последнее время здорово переменился, прямо другим человеком стал. А еще недавно… Короче, подтвердил офицерику, по какому адресу следует идти. Но я-то его отлично знаю. Этот никогда не отступит и ничего не забудет. Упертый, как осел. Скольких людей в свое время загубил из-за своих амбиций! Увы, я не ошибся, он не бросил свою затею. Видел его, когда за тобой «доктор» с санитарами приехал. Хлебнем мы еще из-за него.

— Забудь о нем. Лучше давай помозгуем, как выполнить то, что наметили.

Выполнение затеи затянулось. Одна только писанина под копирку печатными литерами заняла неделю. А адреса! Если на почте заподозрят, что рассылаются какие-то политические воззвания или прокламации, письма просто изымут, не доставив адресату. Поэтому я, тщательно, меняя высоту букв, наклон, написание, выводил на дешевой бумаге левой рукой вымышленные имена и обратные адреса, заливал разноцветным сургучом. В перчатках это было ой, как неудобно. Может, и напрасные хлопоты — Рубио ничего не слышал о дактилоскопии. Но и о направленной антенне он не слышал. Никогда не знаешь, чего ждать от этих людей. Так что, осторожность не помешает.

Отправить письма по адресам — тоже работенка не из легких. У меня это заняло три ночи, три бессонных ночи. Приходилось выбираться через дыры в заборе и пешком отправляться в отдаленные районы города, чтобы рассовать письма по почтовым ящикам. Хорошо, хоть там они встречались на каждом углу. Риск был, и немалый. Я мог нарваться на полицейский патруль, или просто на местных гопников. Работа могла пойти насмарку, если бы нашелся более или менее внимательный цензор. Да и коллеги, к которым я теперь относился с настороженностью, могли доложить, куда следует о моем невыспавшемся виде.

Но, кажется, мои усилия напрасными не были. Через три дня сработал мой индикатор — пришло письмо, адресованное Буржуину.

Папашин секретарь, молодой парень по имени Лемер прочитал мне его в воскресенье за завтраком — я вообще, последнее время часто занимался просмотром корреспонденции. У папы не было времени и настроения. Да и писали в основном мне.

— Милостивый государь, — бубнил гнусавым голосом молодой человек знакомый мне текст. — Вы, наверное, слышали о том, что в последнее время участились всевозможные катаклизмы — землетрясения, ливневые дожди, засухи. К тому же в районе реки Омры очень часто гремят грозы, молнии убивают или травмируют людей, вызывают сумасшествие и потерю памяти. Общество воспринимает это, как кару Божию. Но так ли это? Посмотрите на фотографию. Этот объект построен в лесу за Омрой и строго охраняется военными. Вы видели что-либо подобное? Для чего служит странное сооружение? Что за механизм расположен на крыше? Почему об этом не знает общественность? Не является ли этот объект причиной катаклизмов и волнений в обществе? На какие средства построено здание? Ваш долг, как гражданина, употребить свое влияние для выяснения этого странного факта. Искренне Ваш Алдер Эмо.

— Алдер Эмо? — я сделал вид, что очень удивлен. — Кто такой этот Алдер Эмо?

— Понятия не имею, господин Ройд. — пробормотал секретарь. — Первый раз слышу это имя.

— Боже, Лемер, ну что у вас за дикция, — сказал я, стараясь замаскировать свой интерес к посланию. — Постарайтесь, если хотите и дальше работать в качестве референта, говорить четче. Я вас с трудом понимаю.