вступил в переговоры с ребятами из учреждения. Хотел сам возглавить лабораторию. Или новую основать. Все равно Беннегг не станет с ними сотрудничать — идеалист еще тот. На плаху готов пойти ради своих убеждений. Сукин сын! Да видно, где-то произошла утечка. Пронюхали мои друзья-коллеги. Или предал кто-то…

В то утро шеф так вежливенько сообщил мне, что разрядная камера что-то барахлит. А через час должны инспектора из учреждения приехать. Неплохо бы проверить, в чем там дело, чтобы в грязь лицом не ударить перед спонсорами. Я удивился такой перемене, но не более. Какой я был идиот! Ведь знал же, что Раст Беннегг другим не станет, но все равно обрадовался. Я не очень честолюбив. Меня в тот момент интересовали не почести и научные лавры, а только деньги. И даже не столько деньги, сколько Она. Та, которую без этих проклятых денег не удержать. А под руководством мэтра дела пошли бы гораздо лучше, и гонорары потекли бы более полноводной рекой. Короче говоря, схватил я приборы, инструмент и ринулся прямо под разрядник. Не успел зайти, какой-то ушлый паренек люк за мной — клац! А через мгновение…

— Молния? — грустно спросил я. Неприятные воспоминания нахлынули и на меня.

— Какая там молния! — вдруг взвился доктор. — Это здесь без молнии не обойтись. Потому что энергия нужна колоссальная. А там в нашем распоряжении был сверхмощный термоядерный реактор. Вы, небось, о таковом и не слышали. Молния! Кстати, молния, вернее, подкачка молнией высокочастотного разряда — это мое изобретение. Но теперь и без нее можно обойтись — эту проблему я решил. Об этом позже.

— Так мне на деле удалось убедиться в гениальности моего шефа Раста Беннегга, — продолжал доктор Прастель, допив третью чашку кофе. — Открыл глаза и ничего не понял. Что за деревья вокруг? Что за серость над головой? Что за вспышки? Грозовое небо? Откуда небо, и где делся потолок разрядной камеры? Что за доски подо мной, откуда солома? Что за скотина фыркает и храпит впереди?

От этих вопросов впору было с ума сойти. И я сошел бы, не знай о теории своего шефа. Но, все равно, было очень страшно. Чего скрывать, я и сейчас нормально спать не могу. Кошмары снятся. Если бы не пара бокалов вина перед сном, вообще до нервного истощения дотянул бы. Кстати, не найдется ли немного чего-нибудь более крепкого, чем кофе? Не отказался бы…

Ну, ладно. С большим трудом сообразил, что нахожусь в телеге запряженной лошадью. Знаете, никогда не думал, что лошади могут таскать повозки. В моем мире эти твари только наперегонки бегали. И стоили огромных денег. Нет, читал, конечно, что раньше их крестьяне использовали как тягловую силу. Но самому оказаться в настоящей телеге с настоящей лошадью!.. Ужас! Самый настоящий кошмар! Упал я на дно телеги и опять сознания лишился.

Снова очнулся уже, когда лошаденка дотащилась до крестьянского подворья. Вокруг меня суетились какие-то люди — мужчины, женщины, дети. Подняли на руки, в дом отнесли, в жесткую кровать положили, рядном каким-то грязным укрыли…

Приходил в себя долго, с полгода, наверное. Да сами, наверное, знаете, каково это в чужом теле очутиться. Люди вокруг меня все время суетились, священников с амулетами, лекарей с клизмами приглашали, горькое пойло в глотку заливали, горшки за мной выносили, с ложки кормили. А я все боялся из своей кровати подняться, под одеялом, будто в бункере прятался. Но со временем кое-как отошел, говорить научился. Даже грамоту немного освоил со своим младшим — оказывается — сыном. И стал думать. Думать о своем положении, о перспективах на будущее. Ни к чему не пришел, ни до чего не додумался. Выходило — до конца жизни мне конюшню чистить и навоз на поле возить. Чуть не повесился. Не дали. Из петли вынули в последний момент… И опять началось — кровать, еда с ложки, горшки.

Вот так валялся я, валялся, и, наконец, пришел к выводу, что не место мне на этой ферме, среди этих людей, да и вообще, в этом мире. А выхода только два — или в петлю, когда домашние отлучатся, или попытаться назад вернуться. Теперь-то я знал, что теория Беннегга в основном правильная. И душа — не выдумка, и параллельные миры — не абстракция. Значит, если изготовить установку, то можно вернуться назад, откуда пришел. Вернуться в любом качестве — как я уже говорил, женщины, старика, ребенка. Все равно, лишь бы очутиться там, дома. Как сделать установку — мне ли этого не знать! Она целиком и полностью была моим детищем. Даже сам шеф, кроме теоретических выкладок ничего в нее не вложил. Все я. От первого пикселя, первого штриха на экране проектировочной машины до окончательной наладки и пуска. Воссоздать прототип можно, вопрос только в материалах и, самое главное, в деньгах.

И я решил, не откладывая в долгий ящик приступить к выполнению своего плана. Прежде всего, необходимо было выяснить уровень развития техники в этом мире, о политической ситуации так же не мешало бы узнать. Ну, это было просто. Заставил домашних приносить мне газеты. Бурчали, что денежки им приходится тратить, но все равно, ослушаться не посмели. Читал, вникал. Сложилась, в конце концов, картина, да и план обрел более четкие формы.

В один прекрасный день сбежал я с фермы в ближайший город. И сбережения, что в кубышке в подвале были припрятаны, каюсь, прихватил. Очень мне эти денежки на первых порах пригодились.

— Не смотрите на меня с таким осуждением, — улыбнулся Прастель. — Не такой уж я и негодяй. Разбогател — все вернул, даже накинул за переживания бедной семейке.

И пришлось же мне побегать! Но, в конце концов, удалось выйти на нужных людей. После первой с ними беседы едва не угодил в желтый дом. Оно и понятно. Я и сам себе не очень-то верил. И вы, Гарвер, мне, как я посмотрю, не очень доверяете, хотя все на своей шкуре ощутили. А что говорить о людях, совершенно посторонних в этом вопросе? Но я был готов к подобному повороту событий. Порассказывал им кое-что, обрисовал перспективы… Не поверили, но пригласили нескольких известных математиков, устроили мне экзамены. Математика — не совсем моя область, но и профаном в ней меня назвать нельзя. Доказал им пару-тройку теорем, о которых они и не подозревали. Убедил, короче говоря. Тогда вояки математиков выставили за двери, а у нас начался серьезный разговор.

Сначала от меня потребовали изготовить какую-нибудь вещицу военно-прикладного характера. Пришлось подчиниться. Сделал им полевой телефон. Думаете, это так просто в этих-то условиях? Это дома все в твоих руках, от токопроводящего лака до наносхем. А тут приходилось все лепить самому — быть и лудильщиком, и стеклодувом. Сам радиолампочки изобретал, сам соединял аноды-катоды, сам в колбу запаивал. Но в итоге получалось неплохо. «Ай да я!» — скажу без ложной скромности.

Тогда мои хозяева по-настоящему развязали кошельки.

Установку я делал целых три года. И это при чертовой уйме помощников и неограниченном кредите! Не буду эту эпопею пересказывать. Скажу только, что проблем было выше крыши. И одна из них — недостаток энергии. Тут-то молния и пригодилась. В зоне направленного луча всегда происходила ионизация. И конечно, молния била именно в это место, усиливая действие установки. Я подозреваю, да и расчеты показывают, что и этого было недостаточно. Прорыв происходил там, где тонко. Судя по всему, в параллельном мире так же происходил грозовой разряд. Но вы об этом должны знать лучше. Просветите, я прав или нет?

— Допустим, — буркнул я. Открывать свои секреты этому человеку мне совершенно не хотелось. С каждым его словом я испытывал к доктору все большую неприязнь. Но говорил Прастель интересные вещи, и прерывать его вспышкой гнева было нежелательно.

— Ладно, и без вас я уже все понял, — продолжил гость. — Были и удачные результаты. Беда только в том, что человеческий материал выделять опасались. Весь проект был строго засекречен. А родственники участников эксперимента могли поднять шум. Так, во всяком случае, мне объяснили. Да, в моем мире с преступниками так не церемонятся. У нас вообще, все значительно жестче. Меньше либерализма, больше порядка.

Короче говоря, пришлось нам ловить в фокус луча случайных прохожих. Здесь, как вы понимаете, начинается уже непосредственно ваша история, господин Гарвер Ройд.

Была замечательная ночь. Погода — лучше и желать нечего — дождь, грозовые тучи, вдали уже зарницы сверкают. Рефлектор наведен на дорогу. Осталось только ждать, не покажется ли какой-нибудь