в глухом селе, хуторе возле дремучего урочища Холодный Яр[2]. Я там, кстати, бывала: неописуемой красоты места. Она не поэт, не писатель, а Господь наделил ее поразительным даром чувствовать суету этого мира и то, что находится несравненно выше этой суеты. Пишет на своем родном языке, по-украински, но так понятно:
Як жаль! Все в світі суєта суєт,
Хвилини, дні, роки – все пробігає мимо,
І гаснуть наших душ єрусалими,
Бо проміняли їх на дзвін монет.
В серцях жорстких там немає Бога,
Там блимає зневіри каганець,
Розтріпані вітри чатують на дорогах
І давить на чоло із терену вінець.
Зайти б у храм, коли нема нікого,
Ввібрати мудрість тисячі віків,
І душу зранену довірити лиш Богу,
І викинуть з кишені тридцять срібляків.
І помолитися б лиш так, як сам умієш,
І скинути тягар життєвих чвар,
І сокровення, що в душі лелієш
Покласти на священний той олтар.
Та знову день, і знов нові тривоги,
Волає натовп: «Дай землі, монет!».
І я минаю храм, і я минаю Бога,
І поринаю в суєту суєт...
Як жаль…
– Матушка, – Надежда робко взглянула на игуменью, тихонько утерев накатившуюся слезу от прочитанных строчек, – но почему Господь дает лишь услышать Свой голос? Почему Он не изольет на человека всю Свою благодать?
– А как ты думаешь, почему ученому не дано постичь сразу всю науку? Как было бы все просто: раз – и постиг все тайны. Так нет, зачем-то нужно трудиться, голову ломать, ночи не спать, месяцами из лабораторий не вылезать, корпеть над книгами, расчетами. Зачем все это? А тут сидишь-сидишь, корпишь-корпишь, вроде ухватился за ниточку, думаешь, что теперь-то весь клубочек потянется. Ан нет, еще больше запутался в проблеме. И давай все сначала. Ты сама ведь сколько училась. Зачем? Раз – и все знаю, все умею.
Так и в духовной жизни, Наденька: Царство Небесное силою берется, и те, кто трудится – получают его. Если бы Божественная благодать раздавалась налево и направо без всяких усилий и трудов, человек легко впал бы в духовное сладострастие: ходил и думал, что он уже святой. Зачем ему Бог, когда он сам бог? Вот почему Адаму был положен запрет рвать плод с древа познания, но он его преступил, нарушил. И что из этого вышло? Вышло то, что выходит каждый раз, когда человек пытается перехитрить Бога, поиграть с Ним в прятки или нарушить законы духовного развития. Пришел в монастырь – а тут, оказывается, трудиться нужно. А тут, оказывается, послушание нужно. А тут, оказывается, вера нужна особая. В монастырь-то по вере идут, а не по какой-либо другой причине: жизнь личная не сложилась, обиды со всех сторон навалились, крова над головой нет, жить негде.
В монастырь должна вести вера и полное отречение своей воли: только воля Божия! Все «я» – за монастырскими воротами. И тут-то начинаются все беды и напасти: то монастырь не такой – пойду искать другой, то настоятельница вредная – пойду искать другую,
