– Уэбстер Янгхэм предпочитает красное. – Она заметила, как этот лакей ранее случайно налил великому архитектору белого вина, и знала, что тот не примет следующего приглашения, если его вкусам не угодят. Янгхэм был облеченным многими званиями джентльменом, и все они были заслуженными – по крайней мере, так всегда говорила миссис Карр. Слуга кивнул и удалился. Минуту спустя он вернулся с бутылкой красного вина.

– Наливайте с правой стороны, – добавила Каролина, пока человек ещё не зашёл в карточную комнату. Слова вырвались у неё почти механически, и она немедленно разозлилась на себя, а также на Тристана и Портию Тилт за то, что они вынудили её оказаться в таком положении, что она должна столь раболепно относиться к чужим пожеланиям. Каролина горько вздохнула и поспешила прочь от раздражающего зрелища. Миссис Тилт она в ближайшее время не понадобится, а в комнате грустить можно не хуже, чем в коридоре. Жалость к себе, которую сейчас чувствовала Каролина, клокотала и переполняла её изнутри, и если бы какая-то птичка сейчас прочирикала, что теперешняя жизнь Каролины более удобна, нежели была у Холландов, или что она вообще могла оказаться на улице, девушка пристрелила бы её.

Она шла вперед по деревянному полу, не заботясь о том, чтобы ступать легко в своих туфельках на высоких каблуках. Она слишком хороша, чтобы прятаться от кого-то, вести себя тихо или следить за неприкаянными слугами, не получившими должных указаний. Каролина почти произносила эти слова вслух, когда услышала своё имя, произнесенное с интонацией, которую прежде считала знаком почтительности и уважения.

– Мисс Брод, – поприветствовал её Лиланд Бушар.

– О. – Каролина остановилась, и её лицо погрустнело. Она полностью сознавала, как просто уложены её волосы – расчесаны на прямой пробор и скреплены на затылке в пучок – и как выглядит платье, которое её новая хозяйка сочла более подходящим для секретаря, чем одно из купленных Лонгхорном именно для Каролины. Она слегка присела в реверансе и попыталась поздороваться.

Наверное, она казалась странной – Каролина очень хорошо понимала, что выглядит потрясенной и ужасно некрасивой – но по взгляду Лиланда об этом было совершенно невозможно догадаться. Он широко улыбался, и если бы Каролина не была столь несчастлива от того, что Лиланд застал её в стесненных обстоятельствах, то ей бы пришло в голову, что он рад встрече.

– Мы не виделись с самой Флориды. Вы от меня скрывались?

– Вы имеете в виду, что не читали газет? – беспомощно прошептала Каролина.

Лиланд рассмеялся:

– Я никогда не читаю газет.

– О. – Каролина кивнула. Конечно же, не читал, подумала она и от этого прониклась к нему ещё большей симпатией. – Дело в том, что я была не расположена появляться в обществе, – солгала она.

– Нет, я думаю, дело не в этом. Вы бледны и выглядите усталой. Вы больны? Вам следует отдохнуть. Телу нужен отдых, вы же знаете. Вы, дамы, чересчур перетруждаетесь. – Крупные мужественные черты его лица внезапно обеспокоенно смягчились. – Поездка была долгой, – добродушно добавил он.

В его голосе было что-то такое, что Каролине захотелось собрать как можно больше в огромный чан и самой туда нырнуть.

– Да, – эхом отозвалась она, хотя для неё поездка оказалась недостаточно длинной. – Что привело вас сюда? – продолжила она, зная, что вопрос не прозвучал ни утонченно, ни вежливо. Но ей только что пришло в голову, что список гостей составляла она сама, и никогда не внесла бы в него имя Лиланда.

– У нас с Янгхэмом кое-какие общие дела, и он назначил мне встречу здесь, – пожал плечами Лиланд и пригладил свои пшеничные волосы. Каролину обожгла пронзительная боль при виде его красоты. – В другой раз я бы не пришёл. Вы же знаете, я не люблю играть в карты. Но я скоро надолго уезжаю, и поэтому ограничен во времени.

Каролина посмотрела на него по-детски грустными глазами:

– Куда вы поедете?

– Сначала в Лондон, потом в Париж. На Всемирной выставке в апреле состоится множество гонок и демонстраций новых автомобилей, а вы же, безусловно, знаете, что я не способен пропустить подобное. – Лиланд широко улыбнулся, а когда Каролина прикрыла глаза, добавил: – Скажите, вы точно уверены, что не больны?

– Да, я всего лишь…

– Мисс Брод!

Застигнутая врасплох пара, столь хорошо поладившая во Флориде, подняла глаза, чтобы увидеть появившуюся из льстиво освещенной карточной комнаты миссис Тилт. Она пошатывалась на ходу, но говорила членораздельно. Каролина знала, что значит подобный тон. Именно так высокопоставленные могущественные люди разговаривали со своими подданными, и Каролина была уверена, что Лиланд тоже это понял.

– Миссис Тилт, – ответила Каролина, выпрямляя спину. Она сжала губы, что выгодно подчеркнуло в тени её высокие скулы. Без особых усилий она обрела былую беспечную надменность, и заговорила так, как привыкла в последнее время: – Спасибо вам за прекрасный вечер, но, боюсь, мне нехорошо, и я расхотела играть в карты. Мистер Бушар так добр, что предложил проводить меня вниз и остановить для меня извозчика.

Рот миссис Тилт открылся в форме буквы «О», но она была настолько поражена, что не смогла вымолвить ни слова, пока Каролина делала книксен, брала Лиланда за руку и спускалась по лестнице в конце коридора. Они остановились в вестибюле, где Каролина указала на шубу из выдры, принадлежавшую миссис Карр, а одевшись, снова оказалась на холоде.

Пока они молча ждали, что по мостовой загрохочут колёса экипажа, Каролина отчаянно пыталась придумать, что сказать или сделать, чтобы обрести уверенность, что они с Лиландом встретятся снова. Но у неё не было постоянного местожительства за исключением того, которое она только что покинула, и никаких приглашений на светские приёмы, на которых она могла надеяться скоро увидеть его. Молчание так и висело в воздухе, когда рядом наконец остановился экипаж, и Лиланд помог ей забраться внутрь.

– Я уезжаю в пятницу и боюсь, что до отъезда у меня не будет времени увидеть вас. Но вы же сообщите мне, что чувствуете себя лучше?

Каролина машинально утвердительно качнула головой.

– По крайней мере, пошлите мне телеграмму, – сказал он. Он взял её ладонь и крепко сжал в своей руке.

– Непременно, – пообещала она, неохотно отпуская его руку. – До свидания, мистер Бушар.

Тишину рассек звук кнута, и лошадь двинулась вперед в ночь. Каролина закрыла глаза и попыталась представить себе, что всё ещё находится рядом с Лиландом, а не едет закутанная в украденную шубу в экипаже, неспособная даже сказать, куда её следует отвезти.

Мистер Уильям Шунмейкер, чьи политические амбиции хорошо известны, всю неделю провел в Олбани, встречаясь с губернаторами и заручаясь поддержкой союзников по Партии развития семьи. Все говорят, что сегодня будущий кандидат вернется на Манхэттен…

Из газеты «Нью-Йорк Таймс», четверг, 1 марта 1900 года