того, он видел то затравленное выражение лица Пенелопы, когда сказал, что она блефует – его жена больше не могла уничтожить Диану, как угрожала сделать. На кону стояла её собственная репутация. Но использовать это драгоценное знание он теперь не мог. Сейчас оно бесполезно, как и любая бессмысленная сущность в этом бессмысленном мире.

Генри принимал как должное собственные вкус и безупречность, способность выбирать и унижать. К несчастью, он понял, что когда что-то было по-настоящему важно и действительно его заботило, он вел себя как безнадежный болван, набивающий себе шишки и разрушающий всё на своем пути. Этим утром, до того, как Диана сказала, что её отношение к нему изменилось, было не так больно видеть её в обществе Грейсона. Но Генри совершил ошибку, прочитав в газете из-за плеча одного из джентльменов светскую хронику, подтвердившую его самые худшие опасения.

– Генри!

Даже произнесенное вслух собственное имя раздражало его, хотя он, как положено, поднял затуманенные джулепом [7] глаза, и увидел приближающегося Тедди. Тот уже переоделся в костюм и, в отличие от Генри, ровно повязал галстук. На Генри была рубашка из изысканного итальянского полотна, но он забыл надеть запонки и оставил расстегнутыми две верхние пуговицы. Он сделал глоток напитка и немного скривился, хотя Тедди был единственным, чье присутствие он в эту минуту мог стерпеть.

– Генри, – снова сказал Тедди, поднимаясь по широким ступеням крыльца и подходя к колонне, за которой стоял Генри. – Где ты прятался?

Генри отвел взгляд от «Коконат Гроув», куда прогулочным шагом направлялись немногочисленные женщины, закончившие переодеваться к ужину, в обществе мужчин, которых считали влюбленными в них. Они лениво теребили оборки и зонтики, и Генри больше не мог на это смотреть.

– Я не прятался – меня просто уже тошнит от этих вечеринок.

– Прекрасно тебя понимаю, – ответил Тедди.

– Сомневаюсь, – мрачно возразил Генри.

Он вел себя нелепо и знал об этом, но Тедди уже долго мирился с глупым поведением Генри, которое было слишком старой привычкой, чтобы менять её в одночасье. Тедди к тому же всё равно не возражал.

Подошёл официант, и Тедди указал на стакан в руке Генри:

– Ещё два, пожалуйста.

– Можешь заказать четыре – этого парня только за смертью посылать, – буркнул Генри, хотя официант к тому времени уже ушёл.

Он вяло махнул рукой, словно тщетность всех этих мелочей имела слишком большое значение, чтобы чересчур из-за них беспокоиться.

– Я устал от светской жизни и думаю, что мои мотивы не слишком отличаются от твоих.

Генри искоса посмотрел на друга и впервые заметил морщинки над его бровями и сумел выговорить лишь:

– О?

Он был уверен, что мотивы Тедди даже наполовину не столь опустошительны, как его собственные.

– Да. – Голос Тедди звучал твердо. Он смотрел на море, и на мгновение в его серых глазах отразился оранжевый закат. От этого они потускнели, и он показался старше, чем на самом деле. – Думаю, что на какое-то время откажусь от всего этого.

Генри, который воспринимал свою жизнь как колодец, а себя – стоящим на его дне, рассердился, услышав эти слова.

– Откажешься? – иронично переспросил он.

Предположительно, Тедди, окончившему колледж и умудрившемуся остаться неженатым, сделать это довольно легко.

– С тобой и без меня всё будет хорошо, – с грустной улыбкой отозвался Тедди.

– Ты это серьезно?

– О, несомненно. – Появился официант с их напитками, и оба джентльмена повернулись к перилам крыльца и задумчиво посмотрели вдаль. Солнце всё ещё пылало, и его свет отражался от их лоснящихся волос. Генри сжал челюсти, ожидая ответа друга. – Я собираюсь на войну.

– На войну? – Генри понял, что настолько опешил, что даже не может сделать глоток.

– Да, иду добровольцем в армию. – Возможно, потому что Генри недоверчиво уставился на него, выпучив глаза, Тедди добавил: – В старших классах я проходил кадетскую подготовку.

Генри отвернулся. Они ходили в одну и ту же старшую школу, но он не припоминал, чтобы его друг занимался чем-то подобным.

– Но где…

– Надеюсь стать офицером и поучаствовать в боевых действиях на Филиппинах. Я уже написал знакомым отца в форт Гамильтон и рассчитываю, что меня зачислят в армию, как только я вернусь в Нью- Йорк. Не могу дождаться завтрашнего дня – собираюсь уехать сегодня после ужина.

Всё это было безнадежно далеко от Генри, и он не смог ничего поделать, кроме как потрясенно смотреть на друга. От одной лишь мысли о войне по его коже под рубашкой поползли мурашки. Генри подумал над несколькими возможными основательными ответами на слова Тедди вроде «Господи!» или «Браво». Но в конце концов сказал лишь:

– Но ты можешь погибнуть.

Тедди оперся локтями на перила и наклонился вперед.

– Безусловно, могу. – Он сжал стакан и слегка улыбнулся. – Но я не могу все время торчать здесь, одобрительно разглядывая одетых по последней моде дебютанток и выпивая с четырех дня до четырех утра. Нет, это бесполезное прожигание жизни. Я не хочу прятаться от опасности – мужчине подобное не пристало. По крайней мере, я так думаю. Смотреть в лицо неприятностям и продолжать двигаться вперед – вот что должен делать настоящий мужчина.

От внимания Генри не укрылось, что описанное Тедди прожигание жизни во многом соответствовало его собственному поведению. Но понял, что не обижается. На самом деле, услышанное его весьма потрясло, и поэтому он слушал дальнейшие слова Тедди вполуха.

– Я беседовал с прелестным созданием, с которым ты когда-то был помолвлен, Элизабет Холланд, и понял, что она заставляет меня хотеть искать глубину в окружающем мире. Она такая слабая и хрупкая, но всё равно смогла вернуться к жизни после мучительных событий и, похоже, больше не намерена терпеть легкомыслия. Да и как бы она могла, лучше нас зная, каково это – быть живым?

Тедди замолчал и прижал ладони к лицу. Генри мог бы задуматься, а не страдает ли его друг от невозможной любви так же, как он сам, если бы Тедди быстро не сменил тему.

– В любом случае, мы живем в молодой стране. И я хочу нести ответственность за неё, её интересы и положение в мире. Если не я, то кто, Генри? Я хороший командир и умею руководить людьми.

Оба джентльмена облокотились на перила и посмотрели вдаль. Стояла теплая погода, а пальмовые листья еле-еле качались то вниз, то вверх от лёгкого ветерка, словно вздыхая. Генри думал о младшей сестре Холланд, о том, как она умеет превращаться из порывистой девушки в мудрую женщину всего за несколько секунд и никогда не терять огонька в глазах, и о том, как он сам смотрел на жизнь, когда верил, что Диана принадлежит ему. Определенно, тогда жизнь не казалась пустой тратой времени.

Тедди опустил голову и немного изменившимся голосом продолжил:

– Возможно, когда я вернусь, я буду заслуживать той жизни, какую хочу.

Женщины в своих оборках шли назад в сторону отеля, возникая из-за пальмовых стволов, как белые рыбы в бурном потоке, и поднимались по ступенькам. На другом конце веранды звенели громкие приветствия, и стучали по дощатому полу высокие каблуки. Пришло время ужина, и теперь никто не мог спрятаться. Сначала Тедди, а за ним и Генри отпустили перила и допили свои коктейли. Генри хлопнул друга по плечу, когда они влились в толпу.

– Я буду скучать по тебе, – произнес Генри. – Постарайся, чтобы тебя не убили.

– Могу ответить тем же, – беспечно откликнулся Тедди. – По обоим пунктам.

Генри согласно фыркнул и про себя подумал, что ему беспокоиться не о чем. Он испортил отношения с